Особенно,... 
97 
* * *
Распутин входил в ординаторскую частями. Сначала появилась большая рука и изнутри постучала по двери. Не дожидаясь ответа, появилась голова. Любопытные глаза стрельнули до дивану, пробежали по полу и в конце концов разочарованно обнаружили Альберта за столом.
— Ну, я так не играю! — Клим скорчил обиженную гримасу. — Один! За столом! С ручкой! На тебя это не похоже.
Альберт Степанович от удивления опешил. Всю свою сознательную жизнь он провел как раз за столом и с ручкой.
— А что на меня похоже?
Распутин целиком зашел в ординаторскую и, двусмысленно улыбаясь, похлопал ладонью по дивану.
— Неважно. Не бери в голову. Тут такое дело… сваливать надо.
Он подошел к окну и открыл форточку. Свежий воздух питерских окраин, насыщенный солями тяжелых металлов вперемешку с угарным газом, ворвался в ординаторскую. Сквозняк вырвал из-под руки Альберта листок и потащил по столу. Коротким и точным ударом Потрошилов остановил его на самом краю и вернул на место.
— Выпить хочешь?
— Могу, — не задумываясь ответил Клим, восхищенный такой резкостью. Он еще раз посмотрел на друга и добавил: — Как-то ты изменился в последнее время.
Они разлили по стаканам все, что оставалось в бутылке.
— Предлагаю — за дам! — Потрошилов встал, держа перед собой стакан.
— Я почему-то так и думал. — Клим устало приподнял зад и выпил.
Закусить было нечем. Водка всосалась и легла «на старые дрожжи», как родная.
— Валить надо, Альберт, — вернулся Распутин к тому, с чего начал.
— Кого? — заинтересованно встрепенулся Потрошилов.
— Ты здесь уже всех «завалил», — Распутин махнул рукой, — теперь отсюда валить надо. Ищут тебя.
— Кто? — Альберт Степанович принялся равнодушно рассматривать остатки жидкости на дне бутылки.
— Все. — Распутин пожал плечами и тоже уставился на бутылку.
— У тебя еще выпить есть? — спросил Потрошилов, посмотрел на Распутина и сам же кивнул.
Отпираться было бессмысленно. Сквозь линзы золотых очков на Клима смотрели глаза, которым нельзя было солгать. Да и, честно говоря, не хотелось.
— Есть, — признался Клим и добавил, — но валить надо!
Они выпили еще. Помолчали. Каждый о своем.
— А конверт у тебя есть? — Алик сложил вчетверо секретное донесение.
— Есть. — Распутин послушно полез в ящики стола. — Держи.
Агент, работающий под прикрытием, с подозрительным придыханием долго облизывал липкую поверхность. Когда наконец послание было запечатано, Потрошилов вскинул голову и энергично провел рукой по волосам, поправляя прическу. Лак «Последний путь» чуть не порезал ладонь. Алик недовольно поморщился.
— Что у меня с головой? Ты что думаешь как врач?
— Думаю — сваливать надо. Ты вчера в морге вместо одного банкира на тот свет оделся. Теперь на тебе одних шмоток тысяч на пятьдесят «бакинских». И это не считая работы! Ты себя в зеркале видел?
— Да. Жуткое зрелище, — честно признался Алик. То, что он утром увидел в зеркале, не могло называться Альбертом Потрошиловым.
— Вот именно. Теперь их крыша считает, что коль уж они тебя подготовили, надо и отправлять…
— Куда? — Альберт Степанович непроизвольно поправил галстук.
— Туда, — махнул рукой Распутин.
Они выпили еще, и тут свершилось предугадываемое чудо. Ждать его пришлось недолго. Концентрация алкоголя на кубический сантиметр тела Альберта быстро достигла критической величины. Инстинкт продолжения рода перед лицом смертельной опасности мгновенно приобрел глобальный характер. Водка начала выдавливать наружу потрошиловское семя. Процесс, как это часто бывает, сопровождался резким ослаблением могучего потрошиловского интеллекта. Альберт нерешительно пошел на поводу у физиологии.
— Знаешь, Клим, уходи один. Вдвоем нам, наверное, не уйти.
В коридоре послышались шаги. Мимо ординаторской прошла женщина. Потрошилов понял это генами. Клим — по стуку каблуков и взгляду Альберта. Глаза милиционера жгли дверь, как гиперболоид инженера Гарина. Распутин убрал под стол початую бутылку.
— Альберт, ты меня пугаешь. Декретный отпуск всей больнице не оплатят. Боюсь, если так дальше пойдет, декрет придется оплачивать и мужикам.
— Причем здесь декрет? — Потрошилов был искренне удивлен.
— Не бери в голову, — Клим снова махнул рукой. — Уходить надо, Алик.
Лицо Потрошилова внезапно изменилось. На какую-то долю секунды он вновь стал похож на прежнего Альберта. Подбородок его задрожал, на глаза навернулись крупные слезы. Он встал, подошел к другу и неуклюже обнял его.
97 
