Последние отзывы

  41  

Но женщина побоялась уснуть, поэтому не стала долго лежать в воде. Анна-Лаура вымылась, промыла волосы и завернула их в полотенце, закрутив его на голове в некотором подобии тюрбана. Больше всего хлопот доставляли ей длинные волосы, которые она расчесала с трудом. Справившись с этой задачей, Анна-Лаура перевязала волосы лентой, надела белье, белые чулки и выбрала самое простое платье из легкого белого полотна без вышивки с большим муслиновым платком. Вернувшись в комнату, Анна-Лаура взглянула на себя в зеркало и решила, что выглядит вполне достойно. Она села в кресло у окна, не решившись бродить в одиночестве по незнакомому дому.

Ждать ей пришлось недолго. Не прошло и десяти минут, как в дверь постучали. Это была Мари. Она улыбнулась при виде похорошевшей Анны-Лауры.

– Господи, как же вы молоды и свежи! Могу я узнать, сколько вам лет?

– Девятнадцать. А вам?

– О, я уже старушка, мне двадцать пять. – Мари сказала это так весело, что Анна-Лаура не могла не улыбнуться озорству этой очаровательной женщины.

– Это прекрасный возраст, и вы совсем не похожи на старушку.

– Идемте со мной. Время ужинать, и нас все ждут.

Держась за руки, молодые женщины направились к лестнице, ведущей в центральный вестибюль. Анна-Лаура сделала несколько шагов вниз и вдруг увидела мужской силуэт. Мужчина так напомнил ей Жосса, что она непроизвольно отступила назад. Но темные волосы, просто стянутые на затылке черной лентой, не принадлежали ее мужу, и маркизу де Понталеку никак не могли принадлежать ореховые глаза, которые внимательно смотрели, как она спускается.

Анну-Лауру ввели в заблуждение безупречная элегантность черного фрака, широкие плечи и гордая посадка головы. Она спускалась вниз и все яснее видела точеные черты лица, нос с небольшой горбинкой и тонкие губы, чуть кривившиеся в ироничной усмешке. Ее заворожил взгляд незнакомца. Может быть, из-за притаившейся в нем насмешки?

– Какое превращение! – сделал он ей комплимент. – Определенно, моя дорогая, вы слишком молоды, чтобы носить цвета несчастья.

Услышав этот голос, Анна-Лаура вздрогнула. Это был голос солдата Национальной гвардии, который вез ее в фиакре, и... голос водоноса с улицы Сен-Сюльпис! Эта догадка лишила ее дара речи. Но когда незнакомец поднялся вверх на несколько ступеней и предложил ей руку, она прошептала:

– Но только эти цвета я и хочу носить. Вы рисковали из-за меня жизнью, сударь, и я должна поблагодарить вас.

– Вы как будто этим недовольны?

– Не сочтите меня неблагодарной. Уверяю вас, моя благодарность идет от чистого сердца. И все-таки мне хотелось бы знать, кому я обязана своим спасением?

Мужчина чуть отступил назад, не сводя глаз с Анны-Лауры. В быстрой улыбке блеснули белоснежные зубы, и он склонился в низком поклоне:

– Ваше желание совершенно естественно. Я – барон де Бац, который бесконечно счастлив приветствовать вас в своем доме...

Глава 5

Сделка

То, что произошло дальше, напоминало сон.

Анна-Лаура ужинала в окружении элегантных, доброжелательных людей с прекрасными манерами в великолепной столовой, где шторы из камчатой ткани с крупными цветами казались изящной рамой для нежного пейзажа – сад в лучах заходящего солнца. В воздухе разливалось благоухание липы и клевера. Совсем близко в обезумевшем городе убивали несчастных, запертых в тюрьмах, а здесь царили покой и красота.

За круглым столом, где прислуживал лакей огромного роста, отзывавшийся на имя Бире-Тиссо, вместе с ней сидели двадцатисемилетний хозяин дома Жан де Бац д'Армантье, принадлежащий к старинному и благородному роду д'Арманьяков. Он был в дальнем родстве с легендарным д'Артаньяном, который командовал мушкетерами короля Людовика XIII и погиб на поле битвы, будучи уже маршалом Франции. Барон не был женат. Но все это Анна-Лаура узнала из уединенной беседы с Мари, потому что сам де Бац явно не любил, когда говорили о нем в его присутствии.

Он представил Анне-Лауре женщину, к которой обращался с нежностью и уважением, ту самую Мари, которая встретила ее на крыльце. Это была актриса Мари Бюре-Гранмезон, выступавшая на сцене под псевдонимом Бабен Гранмезон. Чудесный голос и талант принес Мари определенную известность. Ее скромность и врожденное благородство никак не вязались с тем, что госпожа де Понталек слышала об актрисах, которые всеми силами пытались обратить на себя внимание.

– Я надеюсь, – сказала Мари после некоторого замешательства, – что вас не оскорбляет то, что вам пришлось надеть платье комедиантки?

  41