Особенно,... 
88 
Вновь перед ней были серые глаза с их вечной скукой, красиво очерченный рот, таящий столько очарования, густые светлые волосы, безукоризненные черты лица. Изображение стало таким реальным, что Марианне захотелось оттолкнуть его… Она открыла глаза, но слезы затуманили их, и ей показалось, что он еще перед нею в рассеянном свете свечей, ей даже послышался его смех, которым он ответил тогда на ее вызов. Однако Марианна не испытывала угрызений совести из-за убийства. Она бы снова поступила так, ибо никогда не смогла бы перенести оскорбление, нанесенное им; но она любила его доверчивой любовью, и память отказывалась забыть…
– Не надо плакать, – неожиданно раздался медлительный холодный голос. – Здесь вам никто не сделает зла.
Марианна поняла, что лицо, появившееся в пламени свечей, принятое ею за дух Франсиса, было вполне реально. Быстрым движением она осушила глаза и вгляделась в него.
Это был мужчина с недлинными светлыми волосами, приятно обрамлявшими лицо. Очень высокий, с волевым подбородком и презрительно отвисшей губой, придававшей ему высокомерный и дерзкий вид. Выдающиеся скулы, необычно вздернутый нос и чувственный рот усиливали ощущение загадочности в его облике. Бледная кожа и сверкающие, как два сапфира, глаза из-под тяжелых век. Одетый в черный костюм, оттенявший белизну высокого галстука, новоприбывший излучал необычайное чувство спокойствия и силы одновременно.
Спохватившись, Марианна встала так стремительно, что едва не опрокинула канделябр. Мужчина сделал шаг, опираясь на трость с золотым набалдашником. Марианна увидела, что он хромает, и сообразила, кто находится перед нею.
– Монсеньор? – пробормотала она, не зная, что добавить к этому церемонному обращению.
– Вы знаете меня? Это больше того, что я могу сказать о вас, э, мадемуазель!
В его глубоком голосе ощущалась скрытая сила. Чувствовалось, что он всегда звучит в определенном регистре, и именно это, более чем другие признаки, говорило о самообладании его владельца.
– Марианна, монсеньор, Марианна Малерусс!
– Марианна? Очаровательно, это имя вам к лицу! Что же касается Малерусс – ни ваше лицо, ни голос ему не соответствуют, э?
У Талейрана была манера вставлять в речь это междометие, которое было не столько вопросом, сколько приобретенной за долгую карьеру дипломата привычкой. Она невольно вызывала одобрение его речам у ничего не подозревавших собеседников.
– Мой голос? – прошептала Марианна, чувствуя, как забилось ее сердце.
Трость с золотым набалдашником указала одну из колонн в глубине салона.
– Я был там и некоторое время слушал… Проходя мимо, я вдруг услышал ваше пение и вошел, но так, чтобы никто не заметил. Я люблю быть в одиночестве, когда чем-нибудь восхищаюсь.
Он подошел вплотную, устремив на девушку очаровывающий взгляд, власть которого познали столькие женщины. Марианна почтительно склонилась в глубоком реверансе, подчеркивая этим расстояние, отделявшее ее от князя.
– Ваше сиятельство слишком добры!
Марианна мало-помалу обретала уверенность. Она была далека от того, чтобы испугаться самого Талейрана или опасности, которую он в любую минуту для нее представлял, напротив, она ощутила своеобразную разрядку, оказавшись лицом к лицу с ним. Это был очень важный вельможа и настоящий дворянин. Несмотря на разницу между ними, он все-таки был по общественному положению и по происхождению ближе к ней, в чьих жилах текла кровь одна из лучших во Франции и Англии. Все остальные, включая и его жену, были манекенами, купавшимися в лучах его благородства. Века истории угадывались за этим непринужденным благожелательством, за этой элегантной простотой. Кто такой Фуше рядом с ним? Низкоразрядный шпик, пытающийся унизить его до своего уровня…
К тому же князь, хотя и не проявил такого энтузиазма, как Госсек, тоже был поражен ее голосом! Он взял ее за руку, помог подняться, затем нежно спросил:
– Вы уверены, что ваша фамилия Малерусс, э?
– Конечно, монсеньор, и я в отчаянии, что она не нравится вашему сиятельству!
– Ба! Имя легко изменить. Это просто ошибка рождения. Вполне можно ожидать, что вы скоро станете герцогиней, моя дорогая. Однако что вы в самом деле делаете у меня, прекрасная незнакомка, э?
– Я новая лектриса ее сиятельства. Меня прислала г-жа де Сент-Круа.
Талейран неожиданно рассмеялся:
– Подумать только! С каких это пор старые вороны стали водиться с райскими птичками? Не хотите ли вы сказать, что вы бретонка?
88 
