Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
49 
– Скоро тебя ждет большая опасность. Приходи ко мне на следующую ночь в этот же час. Один!
Он открыл было рот, чтобы задать вопрос, но она сделала ему знак молчать, жестом указав на высокий черный силуэт, скользнувший в прихожую. Морозини покачал головой, улыбнулся и ничего не сказал. Несколько минут спустя он уже ехал рядом со своей спутницей в коляске, продвигаясь через ночь, которая чем ближе к утру, тем становилась темнее.
В течение всей поездки они не обменялись и парой слов... Луиза, съежившись в своем уголке, казалось, задремала, и Альдо вовсе не хотелось возвращать ее к реальности. Только когда фиакр подъехал к дверям «Пера-Паласа» и портье гостиницы, открыв дверцу, помог маркизе выйти из экипажа, она вдруг объявила:
– Это на самом деле совершенно удивительная женщина, я ни секунды не жалею о том, что отправилась в это путешествие, но не вернусь сюда никогда!..
– Почему же?
– Она говорит слишком правдивые вещи!
Потом Казати своим обычным царственным жестом протянула Альдо руку для поцелуя, а когда тот склонился над ней, добавила:
– Спасибо, друг мой, что проводили меня, но я думаю, что завтра нам не удастся увидеться: я намерена проспать до самого отхода поезда. Хочу поспать и подумать.
– Тогда я желаю вам приятного возвращения домой, Луиза. Я был счастлив провести этот вечер с вами.
– Вы останетесь здесь, в этом городе?
– Да, думаю, что пробуду в Стамбуле еще несколько дней. Я же вам говорил: есть дела, которые надо уладить.
– Наверное, вам предстоит откопать еще какое-то чудо из чудес? Как бы мне хотелось задержаться и посмотреть, но, что поделаешь, надо возвращаться... Удачи вам!
– А вам – счастливого пути!
5. Топкапы-сарай
Видаль-Пеликорн приехал следующим поездом, и приехал не один. Большой трансевропейский экспресс ходил всего три раза в неделю, и, поскольку даты более или менее совпадали, Морозини отправился встречать поезд. Среди моря шляп пассажиров с Запада и тюрбанов носильщиков он отыскал взглядом долговязую фигуру и лондонскую фуражку друга и помахал ему рукой. Но, подойдя поближе, увидел, что Адальбера сопровождает прелестная юная особа. Из-под бежевой шляпки выбивались светлые кудряшки, хорошенькие голубые глазки смотрели ясным и невинным взглядом, круглое личико украшали ямочки, стройное и подвижное тело облегал превосходно сшитый бежевый костюм, открывавший очень красивые ноги с чуть, пожалуй, великоватыми ступнями, элегантно обутые в туфли из такой же светло-коричневой кожи ящерицы, что и сумка. На плечи незнакомки был небрежно накинут просторный дорожный плащ из тонкой шерсти. Опытным глазом Альдо безошибочно определил в ней англичанку – сомнений быть не могло, этот фарфоровый оттенок кожи дарят только окрестности Гайд-парка, – но англичанку, одевающуюся в Париже и притом не лишенную средств к существованию. Дальнейшее лишь подтвердило верность его выводов.
– А, ты здесь! – воскликнул, увидев венецианца, сияющий от радости археолог. – Позвольте, дорогая моя, представить вам князя Морозини, моего друга, о котором я столько вам рассказывал. Альдо, это мисс... или, вернее, достопочтенная Хилари Доусон, моя коллега. Мы познакомились в вагоне-ресторане в первый же вечер пути.
– Неужели и правда коллега? – удивился Альдо, склоняясь над маленькой ручкой, затянутой в светло-коричневую, в тон сумке и туфлям, перчатку. – В это почти невозможно поверить...
– Да почему же? – спросила она.
– Потому что я в жизни своей не встречал археолога, который хоть отдаленно напоминал бы вас. Типичный представитель этой корпорации скорее усат, бородат, желчен, не моложе сорока и с пылью веков, въевшейся под ногти...
– Ну и портретик вы нарисовали! – весело произнесла она. – Я очень рада, что не подхожу под это описание, и тем не менее могу вас заверить, что действительно принадлежу к числу служащих Британского музея.
– Что ж, придется мне примириться с этой очевидной истиной.
Под легкомысленной любезностью сказанных им слов Морозини старался скрыть смутное беспокойство. Ему совершенно не нравились ни сияющая физиономия его друга, ни что-то слишком уж нежные взгляды, которые тот расточал своей новой знакомой. Влюбиться в девицу, сбежавшую зачем-то на Восток из Британского музея, представлялось Альдо самым неуместным, что только можно было совершить в данных обстоятельствах. У него оставалась слабая надежда на то, что это прелестное создание поселится у какой-нибудь подруги или у родственников. Но и эта надежда вскоре рассеялась: достопочтенная Хилари Доусон, как и все прочие, остановилась в «Пера-Паласе», и Альдо пришлось дожидаться, пока она со всеми своими чемоданами и картонками поднимется к себе в номер. Только после этого он смог приблизиться к Адальберу, который внезапно превратился в мечтателя и смотрел вслед возносившейся ввысь в кабине лифта стройной фигурке с тем вдохновенным видом, с каким Ламартин, должно быть, созерцал волны воспетого им озера.
49 
