22 
Полюбовавшись на эту сцену в течение некоторого времени, маленькие король и королевы отправились на поиски герцога Веллингтона. Он обнаружился в общем помещении для офицеров — круглой ротонде, задрапированной зеленой тканью. С потолка свешивалась бронзовая люстра, покрытая слоем многолетней пыли. Посередине располагался бильярдный стол, за которым несколько офицеров играли и разговаривали. Герцог стоял в одном из концов комнаты. Его окружали лорды Рослин, Бересфорд, Соммерсет и Артур Хилл, а также генералы Мюррей, Гардиндж, Лондондерри, Фицрой и прочие. Рослин как раз произносил его светлости следующий панегирик:
— Милорд, когда вы появляетесь, с моих очей словно спадает пелена. Вы — сияние ясного солнца после дождя. Темные тучи при вашем появлении спешат укрыться в глубокой пучине, откуда вышли и куда должны возвратиться. Сотни цветов, поникшие прелестными головками под яростью бури и поблекшие от ее неистовства, поднимают тонкие стебли, расправляют изумрудные листики и вскидывают златые короны к первым лучам, возвещающим ваш приход, ликуя всем существом, ибо последние капли дождя, озаренные вашим блеском, вспыхнули слабой радугой, и она с каждым мигом все ярче. Глядя на эту величественную дугу, раскинувшуюся в небесах над землей, знамение того, что воды потопа никогда больше не сомкнутся, бурля, над высочайшими горами, венчающими облаками свою главу, не прокатятся с грозным торжеством по долинам, исполненным красы и покоя, я размышляю о таинственной связи между смиренной дождевой каплей, с одной стороны, радугой в небе и первыми весенними ростками — с другой, ведь они сходны в своем происхождении; хотя одна — дитя небес, а другие — земли, всех их «шторм в колыбели качал и баюкала буря». Ну как, милорд? Разве не прелестно? — проговорил он, больше напоминая в этот миг мартышку, нежели человека.
— Рослин, — отвечал герцог, саркастически улыбаясь, — сегодня вы превзошли себя, хотя, боюсь, убеди мы выступить шакала или шимпанзе, воришку или пигмея — им бы удалось нагородить еще больше бессмыслицы и несуразностей. Однако, сэр, и теперь я совершенно серьезен: если вы еще раз обеспокоите меня подобными тирадами, более напоминающими убогие словоизлияния жалкого стихоплета, чем речь разумного и смелого офицера или даже штатского, наделенного хотя бы посредственными способностями, я непременно предоставлю вам случай явить изящные французские манеры — шарканье ножкой и поклоны, — каковые, произведенные под плетьми на виду у всего гвардейского полка, едва ли вызовут общее восхищение. Кроме того, сэр, вы отныне должны ежедневно присутствовать на муштре и оглашать список личного состава, собственноручно драить свое оружие и амуницию без помощи денщика, в обществе чистильщиков армейских сапог, дабы обучить их благородному ораторскому искусству и своим примером улучшить их обхождение, после чего отсидите несколько месяцев на гауптвахте: надеюсь, там в тишине и одиночестве вам удастся сочинить более достойные образцы изящного слога, нежели те, что нам до сих пор доводилось от вас слышать.
На этом его светлость умолк. Все генералы презрительно смотрели на Рослина и, когда тот пытался к кому-нибудь подойти, шарахались от него, как от прокаженного. Видя такое их пренебрежение, несчастный залился слезами и с громкими рыданиями бросился прочь из комнаты. Через несколько минут все услышали, как он распевает следующие куплеты:
- Бежать, бежать в леса скорей
- И там от горя выть!
- Увы, суровых звук речей
- Нигде мне не забыть!
- Куда как жалок жребий мой,
- Я больше не в фаворе!
- Что ж, брошусь в речку головой,
- А лучше даже в море!
- В багровых отблесках зари
- С обрыва прыгну в воду,
- И в ней, пуская пузыри,
- Я обрету свободу.
- Со мной потонет в глубине
- Весь груз земных обид,
- Заплачут волны обо мне,
- И ветер прошумит.
- Я жизнь окончу на суку,
- Болтаяся в петле,
- Иначе не избыть тоску
- Вовеки на земле.
- Я в грудь себе воткну кинжал,
- Яд растворю в вине…
- О нет, я выбрал свой финал:
- Я смерть найду в огне!
Тут послышался громкий шум, и вбежал Егерь, крича, что лорд Рослин бросился в огонь, но его успели вытащить, и он даже не обжегся.
22 
