59 
- И что, это так сложно? Провести обряд?
Мансель уже хватал ртом воздух словно рыба, вытащенная из воды, зато Харель осторожно произнес как сапер над миной:
- Вы, как Повелительница, наградите своей кровью мой родовой перстень и наречете его Лиловым Домом. Но перед этим лично вплетете в мои волосы шаури. Если наречение пройдет успешно, оно окрасится в свой родовой цвет, как и полотно-герб над очагом моего клана. Тогда все светлые узнают, что истинная Повелительница Светлых вернулась в этот мир, а мой род навечно будет признан высокородным. Будет признан богиней Алоис!
- Тогда Беартиль станет моей нареченной по закону светлых! - Мансель очнулся и с нажимом посмотрел на Хареля, а я удивленно - на него.
- Ты это о чем, младшенький?
Харель, не глядя на меня и высокородного, смотрел в сторону гор.
- Моя сестра Беартиль и наш второй наследник любят друг друга, но совет не дал добро на их брак. Это мезальянс!
А у меня словно крылья выросли. Значит это действительно судьба! Любовь - это святое!
- Ну и что? Где новое шаури брать будем?
Оба мужчины пристально посмотрели на меня, все еще не веря в то, что я хочу провернуть. До этого прислушивающиеся к нашему разговору марханы и гоблины полукругом вставшие вокруг нас, тоже, открыв рты, смотрели на меня. А я вспомнила одно обстоятельство и быстро подошла к Серому, снимая с него свой рюкзак. Даже Тихоня, смирно стоящая рядом с мерином, покосилась на меня удивленным взглядом. Судорожно порылась в рюкзаке и, отыскав там нужную вещь, с радостным вскриком вытащила мешочек. Развязав тесемки, осторожно вытащила длинную, похожую на украшение Делиаля тесемку, с привязанными к ней белесыми камешками. Это я в пику ему купила, а камешки под цвет своей короны и кольца выбрала. Осторожно распутала кожаную тесьму и повернулась к крайне заинтересованным моими действиями спутникам.
Вот теперь вижу, что они все, наконец, поверили в реальность моих намерений и напряженно следили. Харель посерел от волнения, Мансель смотрел на меня с лихорадочно горящими глазами. Ксион осторожно спросил, обращаясь ко мне:
- Алев, ты уверена, что это не помешает нам... Что магия светлых не навредит тебе?
Замерев, я повернулась к Манселю и спросила, глядя ему в глаза.
- Это безопасно для меня?
- Да! Вам это не навредит.
- А это не приведет меня к каким-либо обязательствам по отношению к Харелю, его клану или еще чему-нибудь?
- Нет, Повелительница! Это... лишь ваша добрая воля и огромная милость к роду Эр Таре.
Повернувшись к Ксиону, пожала плечами и попросила Хареля:
- Ты такой высокий... Придется тебе встать на колени, чтобы я смогла заплести косу и шаури вставить.
Харель буквально рухнул передо мной на колени, я поморщилась, представив каково его коленям.
- Пока заплетаю, ничего говорить не надо?
- Нет, просто представьте, что это шаури... живое и лиловое, и что он весь окутан им...
- А ты откуда знаешь?
Мансель помялся, а затем смущенно ответил:
- Папа рассказывал, что он присутствовал на подобной церемонии. Великий Сиаларель своей милостью облагодетельствовал род Красных и рассказал тогда об этом моему отцу. Папа так же спрашивал Повелителя...
Я улыбнулась и начала расплетать серебристые косы Хареля.
- Мансель, тут работы непочатый край. Позаботься пока об ужине и ночлеге.
В итоге, у меня ушло не меньше часа на плетение косы с 'живым' шаури, как я себе это представляла. Потом Харель поднялся, словно находясь под гипнозом, я, сморщившись от боли, уколола палец и несколько капель накапала на темный тусклый камень в кольце Эр Таре. А затем громко и очень сильно желая этого и одновременно опасаясь, может ничего не получится, торжественно произнесла:
- Нарекаю Эр Таре высокородным Лиловым Домом Эс Таре! С сегодняшнего дня и да будет так вечно! - немного пафоса не повредит.
Ого, как они все замерли и смотрят на нас с Харелем. Мгновение ничего не происходило, и мужчина так и стоял с протянутой рукой и окаменевшим лицом. В следующий момент я почувствовала, как корона и перстень потеплели, затем моя кровь медленно, шипя впиталась в кольцо Хареля, и камень засиял чистым искрящимся лиловым цветом. Искорки от него разбежались сначала по тыльной стороне его ладони, а потом распространились по всему телу. Вот они добрались до серебристой косы и словно голодные набросились на белесые камешки, окрашивая их в лиловый цвет. Последний камешек в шаури вспыхнул и погас, а тишина вокруг огласилась восторженным вздохом и взорвалась счастливым воплем Манселя.
59 
