Последние отзывы

  47  

Герцог хорошо знал, что отец никогда не питал к нему нежных чувств, но в дневнике нет ни слова упрека в адрес Клода-Ламораля. И дело тут не только в сыновней почтительности, но и в том, что в XVIII веке любить жену и детей было вовсе не обязательно. Домочадцам отдавали приказы в полной уверенности, что ослушаться никто из них не посмеет. Именно поэтому старший герцог де Люинь всегда терялся, когда ему приходилось общаться с Марией-Кристиной, одной из двух его дочерей. Она была поразительно некрасива (как, впрочем, и ее сестра) и носила странное прозвище Детина.

– Извольте отправляться в свою комнату, – велел однажды отец непокорной дочери, после того как она несколько раз возразила ему и даже позволила себе посмеяться над каким-то его глубокомысленным рассуждением.

– Не хочу! Я еще не закончила завтракать! – заявила эта наглая особа.

– Ах так?! – вскричал герцог и с проклятиями поволок стул, на котором сидела Мария-Кристина, к двери.

– Осторожно, косяк, – вежливо предупредила его нимало не испугавшаяся девушка. Но герцог ничего не слышал. Сопя, он толкал стул вперед и ужасно злился. Он не привык к тому, что на его пути могут возникать препятствия. Наконец упрямец сдался и оставил стул в покое.

– Я всегда знала, что вы дурной отец, – заметила, встав со злополучного стула, Мария-Кристина, – но только нынче я поняла, что вы к тому же и дурной кучер.

После чего величественно выплыла из комнаты. Как ни странно, отношения отца и дочери не стали вследствие этой истории хуже, чем были. Мария-Кристина имела твердый характер, и старший де Люинь в глубине души уважал ее за это. Недаром она окончила свои дни настоятельницей одного из самых богатых монастырей Франции.

Что же до Карла-Иосифа, то он несколько лет чуть ли не нищенствовал. Отец так туго завязывал тесемки своего кошелька, что извлечь оттуда хотя бы десяток золотых казалось делом совершенно невозможным. Еще подростком Карла-Иосифа отправили в Нанси, где размещался полк Люиней. Жизнь военного пришлась бы ему по душе – если бы не полная зависимость от скупого отца. Карлу-Иосифу не нравилось ходить в старом мундире и улыбаться только тем дамам, которые готовы были раскрыть ему свои объятия бесплатно. Ему хотелось развлекаться и осыпать золотом любовниц, а вместо этого приходилось ждать отцовских подачек, каждой из которых хватало только на то, чтобы расплатиться с первоочередными долгами.

И вот молодой герцог получил письмо от отца с приказом немедленно отправляться в Вену.

«Вам пора жениться, и я намерен познакомить Вас с Вашей невестой», – гласило послание Люиня-старшего. Мало того что Клод-Ламораль сам, не советуясь с сыном, подыскал ему невесту (это как раз понятно, и было бы странно, если бы герцог прислушался к мнению неопытного юнца), но он даже не удосужился сообщить, кто же эта девушка. Разумеется, нрав у главы дома был прескверный, однако молодой человек мог бы, пожалуй, набраться храбрости и узнать хотя бы имя той, что предназначили ему в жены. Но Карл-Иосиф так хотел опять оказаться в Вене, где ему всегда очень нравилось, что не стал задавать лишних вопросов, а без промедления подчинился отцовскому приказу.

…День за днем герцоги де Люинь посещали аристократические дома Вены, и всякий раз сердце юноши замирало: может быть, сегодня он увидит наконец ту, что станет его супругой? Однако имя невесты ему суждено было узнать лишь спустя месяц, когда он, как ему казалось, повидал уже всех венских красавиц.

«Вон та брюнетка? – гадал Карл-Иосиф, сидя за обеденным столом во дворце Кински. – Или, может, эта блондинка? Какие плечи, а? Правда, зубы… Нет, пусть лучше это окажется не она. Мне больше нравится рыженькая… и улыбается она как-то особенно, со значением. Наверное, отец имел в виду именно ее…»

И молодой герцог внимательно вглядывался в бесстрастное лицо Клода-Ламораля, поглощавшего оленину со спаржей.

На обратном пути в карете герцог де Люинь-старший внезапно сказал сыну:

– Через несколько дней вы станете мужем Марии-Франс-Ксавьеры Лихтенштейнской. Благодарите!

Юноша покорно приложился к отцовской руке и тут же спросил:

– Но, батюшка, кто же она? Я не знаю девицы с таким именем.

Герцог не замедлил разгневаться.

– То есть как это – не знаете?! Да вы же просидели с ней рядом весь обед!

Карл-Иосиф задумался, а потом, забыв о приличиях, громко расхохотался:

– Вы, наверное, шутите, батюшка. Этой девчонке нет еще и двенадцати!

  47