71 
Альдо не забыл сделать комплимент и Мари-Анжелин, которой и в самом деле очень шло длинное крепдешиновое платье сиреневого цвета, сиреневая кружевная накидка и ожерелье из жемчуга, аметистов и бриллиантов, надетое на нее маркизой. План-Крепэн, чувствуя, что наряд ей к лицу, пребывала в превосходном настроении.
Хозяин разместил гостей в первом ряду своей ложи, где дам ожидали букеты из роз в кружевной бумаге. План-Крепэн тут же заметила и третий стул с букетом и не могла удержаться от вопроса:
– Вы пригласили еще одну даму?
– Да. Я постарался собрать сегодня всех своих настоящих друзей. Но они и ваши друзья тоже…
Корнелиус не успел закончить фразу. Дверь в ложу распахнулась, и вошла Полина Белмонт, похожая на летний дождь в своем дымчатом муслиновом платье, отделанном тонкими нитями хрустальных капелек, которые искрились и переливались при ярком свете театральных люстр. Полупрозрачный шарф того же цвета дополнял ее очаровательный туалет, будто бы маскируя дерзновенные декольте спереди и сзади. Ни в ушах, ни на шее не было ни одного украшения, зато множество тонких бриллиантовых браслетов сверкали на руках, а бриллиантовые нити украшали тяжелый узел волос на затылке. Чудесное настроение Мари-Анжелин мгновенно испарилось. Только она и Альдо не издали радостного возгласа, увидев перед собой это чудесное видение. План-Крепэн – из-за огорчения, которое было сродни гневу, Альдо – от удивления и неожиданного волнения, которое перехватило ему горло.
«Иисус сладчайший, – вздохнула про себя маркиза, – как бы План-Крепэн не устроила нам здесь скандал! И бог знает, что с нами еще здесь может приключиться. Альдо побледнел как полотно!»
Сама она с дружеской улыбкой поздоровалась с прекрасной американкой, чувствуя к ней не только приязнь и симпатию, но и уважение: эта обаятельная женщина была еще и необыкновенно талантлива. Про себя маркиза порадовалась, что ложа в Опере не лучшее место для каких бы то ни было разговоров, и, поскольку сидела посередине, пообещала себе, что пресечет любые недоброжелательные поползновения, какие могут возникнуть у Мари-Анжелин.
– А куда же подевался рыцарь, который от вас ни на шаг? – тут же поинтересовалась План-Крепэн у Полины.
Ответил ей Корнелиус:
– Ему просто не хватило места. Ложа очень удобна для шестерых, а если людей больше, всем становится неудобно. – И добавил, не отступая от присущей ему прямоты: – И потом, я пригласил сюда своих друзей, а этот человек к ним не относится.
– Логично. И ничего на это не возразишь, – весело улыбнулся Адальбер. – Но если вы соскучились без него, Мари-Анжелин, то имейте в виду, что он здесь неподалеку. Взгляните в оркестр. Третье место слева во втором ряду мужчин-холостяков. Его нетрудно заметить, он глаз не сводит с нашей ложи.
Прекрасный Оттавио в самом деле сидел рядом с оркестром, но, судя по выражению его лица, счастлив этим не был. Когда его взор обращался к ложе, куда он не был допущен, он вспыхивал таким гневом, что казалось, этот гнев можно потрогать.
– Собираетесь обручиться? – осведомился Альдо, считая, что вопрос звучит шутливо и непринужденно.
– Нет, и в мыслях не имела. Просто приятный необременительный спутник. Мне кажется, у него нет другого занятия в жизни, кроме как осматривать замки и прочие туристические достопримечательности Европы и Америки. С ним может быть очень весело, уверяю вас.
Адальбер не мог удержаться от смеха.
– Примерно так же, как с Отелло, я понимаю.
Дирижер прервал их разговор, приветствуя зал. Все приготовились слушать «Марсельезу», следом за которой сразу последовал американский гимн. В главной ложе стояли президент и его почетный гость, зал, повернувшись к главной ложе, выслушал гимны в торжественном молчании.
Едва зрители сели, свет стал гаснуть, осветился занавес. Оркестр заиграл увертюру. Потом занавес поднялся, открыв на сцене великолепно освещенную гостиную. Зал зааплодировал, приветствуя Торелли, которая с непринужденной улыбкой прохаживалась среди своих гостей.
Восторженными аплодисментами публика чествовала не только всемирно известную певицу, но и ослепительно прекрасную женщину.
– Господи! Как же хороша! – изумленно прошептал Адальбер.
– Ведь правда? – подхватил с улыбкой Корнелиус. – Теперь вы понимаете, почему я готов ради нее на любые безумства!
71 
