Особенно,... 
57 
Наконец Бельтрами перевел дыхание и с вызовом спросил:
– Что все это значит?
– Тебе действительно нужны мои объяснения? Франческо, ты побледнел, следовательно, прекрасно понял, на что я намекаю! Ты мне не веришь? Пожимаешь плечами?.. Ну что ж: я могу выразиться и яснее. Наша дорогая Фьора, которую ты воспитал как принцессу, вовсе не твоя дочь. У тебя ведь никогда не было романа с чужестранкой. Она плод кровосмесительной и прелюбодейственной связи, дочь родителей, которых бургундское правосудие за их преступления приговорило к смерти. А ты подобрал ее в грязи…
Фьоре почудилось, что на нее обрушились стены. Она покачнулась и, стараясь удержаться на ногах, инстинктивно ухватилась за драпировки, а затем оперлась на спинку стула. Полный ненависти голос Иеронимы еще стоял в ее ушах. Однако Бельтрами сохранял спокойствие:
– И у тебя, разумеется, имеются доказательства?
– У меня есть даже… свидетель. Этот человек мне подтвердит свои слова.
Теперь Бельтрами начинал понимать… Обладая острым умом, он быстро произвел необходимые сопоставления и пришел к определенным выводам. Большую часть времени Иеронима проводила в Монтуги, имении своего свекра. По соседству с ним находились и земли Бельтрами, управлять которыми было поручено Марино. Управляющий пользовался полным доверием своего хозяина, но никогда не одобрял удочерения Фьоры. Бельтрами надеялся, что клятва, произнесенная перед алтарем, и многочисленные благодеяния заставят Марино держать язык за зубами.
В то же время до него доходили смутные слухи, которым он, кстати, отказывался верить, о несколько вольном поведении этой пышной вдовушки, вынужденной искать утешения на стороне. Она была еще хороша собой и вполне могла соблазнить такого мужчину, как бывший погонщик мулов…
Иеронима восприняла молчание собеседника как признание капитуляции и насмешливо произнесла:
– Дорогой кузен, видать, ты меня прекрасно понял. Теперь тебе ясно, что я еще слишком великодушна, предлагая своего сына в мужья этой недостойной девчонке. Таким образом несчастная до конца дней сможет пользоваться состоянием, которое ты ей оставишь. Ей повезло, что мой Пьетро влюблен и хочет на ней жениться, а я не желаю мешать его счастью. В объятиях твоей хорошенькой колдуньи он забудет о своем уродстве… А она будет рожать ему красивых детишек…
– А если я откажусь?
– Ты не откажешься! Ты прекрасно понимаешь, что я хоть завтра могу подать на тебя жалобу. Ты обманул Сеньорию, ты посмел назвать флорентийкой ублюдка, которого следовало бы уничтожить еще при рождении.
Не в силах больше сдерживать гнев, Франческо взорвался:
– И ты посмеешь выставить своего свидетеля? Иеронима, не забывай, что про тебя многое болтают. Ходят слухи, что ты ведешь себя отнюдь не так благопристойно, как подобает вдове. Достаточно лишь заставить Марино Бетти признать, что он твой любовник, и ты поймешь, как короток на расправу старый Джакопо. Коль скоро речь идет о чести семьи, он не шутит…
– А может быть, он только порадуется, что на Пацци вдруг свалится такое огромное состояние, как твое. Сейчас он не может похвалиться богатством, и это его мучает. Я даже надеюсь, что он приложит все усилия к тому, чтобы мне помочь, но, разумеется, в таком случае и речи быть не может о свадьбе. Он на нее не согласится. Тебя осудят и лишат всего состояния, которое перейдет ко мне, как к единственной наследнице. Твою Фьору просто отдадут Пьетро. Пусть он ею потешится!.. А когда она ему надоест, от нее легко будет избавиться, отправив в бордель. Теперь ты видишь, что в твоих же интересах принять мое предложение. Я обещаю, что мы будем жить в мире… и согласии!
– Убирайся! Прочь с моих глаз!
– Ты поступаешь неразумно. Надеюсь, что ночью ты хорошенько все обдумаешь и поймешь, в чем твоя выгода. Завтра, в этот же час, я приду за ответом. А пока желаю тебе доброй ночи!
Содрогнувшись от страха, Фьора вдруг пришла в себя. Понимая, что Иеронима вот-вот выйдет из комнаты и застанет ее подслушивающей у двери, она спряталась за драпировку, стараясь унять бешеное биение сердца. Фьора чувствовала, что с ног до головы ее покрыл холодный пот. Ей казалось, что под ногами у нее внезапно разверзлась бездонная пропасть.
Слегка раздвинув тяжелую ткань, она увидела Иерониму, которая, не торопясь, выходила из зала. Уверенная в своей победе, женщина выступала с высокомерным видом, бросая жадные взгляды на мебель и ценные безделушки. В мечтах она уже владела ими…
57 
