Особенно,... 
116 
– Все же это относится не ко всем без разбору. Хотите, приведу примеры? Возьмите моего друга Антуана Лорана, живописца, которого я встретила на пароходе: он помышлял лишь о том, чтобы сбежать от меня как можно быстрее!
– Это ни о чем не говорит, – с улыбкой возразил маркиз. – Наполеон утверждал, что в любви единственная возможная победа – это бегство, а он знал толк в таких делах. Наверное, Лоран тоже счел за благо придерживаться именно такой философии…
– Пусть так. Мне даже хочется с вами согласиться, иначе мне придется задаться вопросом, не внушаю ли я страх мужчинам по эту сторону Атлантики.
– В этом нет ни малейшего сомнения! Нужно обладать безрассудством Фонсома, чтобы посметь броситься на приступ крепости, каковой являетесь вы: ведь вы – непревзойденная Бастилия, которую невозможно взять, неимоверно надменная, взирающая на нас с неподражаемым презрением. Вашему взору приятны одни лишь ваши соотечественники, чего вы и не скрываете.
– А вам я никогда не внушала страх?
– Нет, потому что я старый толстокожий бегемот, к тому же вышедший из возраста любовных утех. Однако вы настолько красивы, что заставили трепетать и вздыхать сердце, от которого я давно уже не слышу ни звука. Ах, вы еще улыбаетесь! Хотя бы этого я добился! Глядите, приехали! Вот вам дворец Хонбрунн.
Карета остановилась на некотором отдалении от дворца, чтобы Александра могла увидеть всю панораму. Ей мгновенно пришелся по сердцу длинный светло-желтый фасад, напомнивший ей Версаль, только менее импозантный, более живой. То грандиозное сооружение, воздвигнутое во славу Короля-Солнца, превратилось в прелестную, но пустую раковину, призрак пышных веков. Венский же дворец жил до сих пор. У решеток сменялся караул, в огромном дворе для торжественных встреч пестрели мундиры вперемежку с чиновничьими сюртуками и светлыми летними платьями дам. Позади дворца кипел листвой огромный парк. Гостья решила, что маленькой принцессе жилось здесь вполне неплохо. Ей захотелось проникнуть за ограду.
Угадав ее мысли, Моден со вздохом проговорил:
– Как жаль, что мы не встретились с вами чуть раньше! Я бы устроил ваш встречу со «старым господином»…
– Старый господин?
– Так венцы зовут своего императора, вкладывая в эти слова бездну уважения и привязанности. Он так настрадался! Смерть сына в Майерлинге, гибель жены от рук анархиста… Столько ран, во он умело их прячет, хотя они никогда не заживут. Добавьте к этому его нелюбовь к эрцгерцогу Францу-Фердинанду, теперешнему наследнику престола…
– И вы могли бы добиться для меня аудиенции?
– Его величество неоднократно изъявлял желание принять меня самого, даже настаивал; однако теперь мы уже не успеем. После праздника Святой Анны император отбывает в Исль, где проводит самый тяжелый отрезок лета. Там его охотничьи угодья, к тому же там он в свое время повстречался с «Сисси», там они обручились… О том, чтобы беспокоить его там, не может идти и речи.
– Добиваться аудиенции приходится очень подолгу?
– Еще как! При дворе заведен прямо-таки испанский этикет, к тому же не следует забывать о весьма придирчивой полиции, которая не подпускает к монарху иностранцев из опасения покушений. Впрочем, если вы когда-нибудь возвратитесь в Европу, я буду всецело в вашем распоряжении…
– Я не возвращусь в Европу. Во всяком случае, это случится еще очень не скоро. К тому же это не столь важно: я иду по следу маленькой эрцгерцогини, а не старого господина. Мне бы очень хотелось прогуляться в парке под звуки ариетт Моцарта…
– Чтобы утешить вас, я отвезу вас откушать в ресторан «Папперль», что в Пратере. Вы отведаете там совершеннейшие knodels под штраусовские вальсы.
Карета развернулась и поехала через Вену самым долгим путем – по диагонали. По дороге друзья старались болтать только на общие темы. Моден живописал окружение императора, самых видных людей Вены, великого композитора Густава Малера, уже семь лет дирижирующего в Опере – к сожалению, сейчас не сезон, театр закрыт! – а также весьма необычную личность – профессора Зигмунда Фрейда, назначенного двумя годами раньше преподавать в Венском университете.
– Удивительный человек? Можно подумать, что в человеческой душе для него нет секретов.
– Вы рекомендуете мне проконсультироваться у него? – спросила Александра, слегка улыбаясь.
– Вам, образцу уравновешенности? Дорогая, – пылко произнес он, – ваше выздоровление зависит от вас одной. Кажется, вы сильно любите своего мужа? Я неоднократно слышал, как вы называли его «замечательной личностью»…
116 
