126 
Эскорт, предоставленный королем в распоряжение Катрин, состоял из бретонцев, о чем говорили накидки с изображением хвостов горностая. Командовал отрядом Тристан Эрмит. Когда накануне он пришел сказать Катрин, что будет сопровождать ее до Монсальви, а потом вернется к коннетаблю Ришмону в Партенэ, она очень обрадовалась. Король не мог выбрать лучшего охранника для Катрин, чем этот молчаливый фламандец, качества которого она высоко ценила. Он был хладнокровен, расчетлив, смел и обладал умением руководить.
Об этом она ему однажды сказала:
— Вы далеко пойдете, друг Тристан. У вас есть все качества государственного деятеля.
Он рассмеялся:
— Мне уже об этом говорили… и не далее, как вчера. Знаете ли, мадам Катрин, что наш десятилетний дофин интересуется моей персоной? Он обещал сделать мне карьеру, когда станет королем. Кажется, на него произвели впечатление каши подвиги в борьбе с Ла Тремуйлем. Разумеется, я не придаю большого значения подобным обещаниям. Принцы, особенно молодые, не обладают хорошей памятью…
Но Катрин покачала головой. Она вспомнила пытливый, трудно переносимый взгляд дофина Людовика. Такой ничего и никогда не забудет.
— А я думаю, что он вспомнит, — ответила Катрин.
Тристан задумчиво кивнул головой. Теперь он спокойно ехал рядом с ней, слегка ссутулившись, как человек, знающий, что переход долгий и монотонный, и привыкший дремать в седле. Берет, надвинутый на глаза, защищал от лучей восходящего солнца. Он отпустил поводья и отдался на воле своего коня.
Катрин опять была одета в костюм пажа, в котором уезжала из Анже. Она любила мужскую одежду, потому что она не стесняла движений и придавала ей определенную смелость. Хорошо устроившись в седле, она смотрела на город, будто видела его впервые. Здесь мадам де Монсальви одержала победу, которой так страстно добивалась, и другую — победу над собой. В момент отъезда Шинон был ей особенно дорог.
Почтенные горожане начинали свой рабочий день. Повсюду хлопали открывающиеся ставни, раскрывались двери лавок, хозяйки просушивали постели. Вчерашний ливень хорошо промыл мощеные улицы. Когда приехали в Граи Карруа, Катрин увидела девочку лет пятнадцати, которая, сидя на краю колодца, складывала в букет розы. Они были такими свежими, эти розы, и Катрин вспомнила другой букет, который бросили вечером в окно гостиницы мэтра Анеле. Она остановила лошадь возле юной цветочницы.
— Твои розы хороши! Продай мне один букет! Девочка протянула ей самый красивый.
— Один соль, добрый сеньор, — сказала она и сделала реверанс. И тут же зарделась, как вишня, и радостно вскрикнула, получив золотую монету. — Ох, спасибо, почтенный сеньор!
Катрин пришпорила лошадь, направляясь к укрепленному мосту, переброшенному через Вьенну. Она опустила лицо в цветы и, закрыв глаза, вдыхала их запах. Тристан засмеялся.
— Это последние розы на нашем пути. Они не растут в вашей бедной Оверни. Здесь их родина, Турень.
— Поэтому я и купила этот букет… Для меня он — всевоплощение этого доброго края Луары и наводит на воспоминания… воспоминания, которые, наверное, улетучатся, когда он завянет.
Отряд перешел через мост, приветствуемый солдатам! гвардии, узнавшими герб коннетабля. Лошадей пусти. в галоп. Катрин и ее эскорт исчезли в облаке пыли.
Часть третья. ДОРОГА ИЗ СЕНТ-ЖАКА
Глава первая. ЛЮДИ ИЗ МОНСАЛЬВИ
Наступила ночь, когда Катрин, Тристан Эрмит и их эскорт после долгого и утомительного путешествия увидели Монсальви. Теплая летняя погода подсушила дороги, но грязь превратилась в пыль. Ночное небо было усыпано звездами. Переходы делали большие, а остановки в придорожных гостиницах короткие, потому что на всю дорогу запаслись продуктами. К тому же в тавернах с едой было плохо.
По мере приближения к замку нетерпение Катрин увеличивалось, а настроение падало. Она все меньше и меньше разговаривала и часами ехала молча, опустив глаза. Она торопилась. Тристан с тревогой наблюдал за ней, но, по правде говоря, не решался задавать вопросы. Она ускоряла бег лошади насколько это было возможным, и недовольно вздыхала, когда приходилось делать привал. Но лошадям нужен был отдых.
Между тем, как только проехали Орияк, спешка вдруг прекратилась. Катрин замедлила бег лошади, словно боялась этих гор, в сердце которых прозябал Арно. И когда бастионы и башни Монсальви выросли на плоскогорье, как темная корона на фоне ночного неба, она остановила лошадь и какое-то время с грустью взирала на эту землю, которая еще не успела стать для нее родной.
126 
