Особенно,... 
73 
— Но если этот Баррас действительно посещал тюрьму, как он мог не заметить подмены?
— Если он даже и заметил ее, то ничем себя не выдал и ничего не ответил на выпады Матье. Более того, в прошлом декабре сам Матье отправился в Тампль с депутатами Ревершоном и Арманом из департамента Мез. Возвратившись обратно, он казался не то чтобы удовлетворенным, но каким-то успокоенным. И доложил, что видел там опрятно одетого мальчика — благодаря Баррасу! — хотя было похоже, будто он глухонемой или психически больной. Ребенок целыми днями складывал карточные домики. Тут в Конвенте снова начались брожения и болтовня. Кто-то предложил навсегда избавиться от королевских детей, отправив их в изгнание. Снова поднялся шум. Правда, Камбасерес унял их довольно быстро, заявив, что гораздо менее опасно содержать под стражей членов семьи Капета, нежели высылать их из страны. И при этом добавил: «Изгнание тиранов всегда шло на пользу их восстановлению, и если бы Рим не выпустил Тарквиниев, не пришлось бы ему с ними сражаться». Что хорошо в истории Римской империи, так это то, что там каждый может найти себе одежку по мерке, — скривившись, заключил Питу.
— А как же она, — забеспокоилась Лаура, — Ее Королевское Высочество, что с ней сейчас?
— Ее судьба стала менее тягостной, в том смысле, что теперь у нее есть постельное белье, новая одежда и неплохая пища. Кстати, со времени инспекции Барраса там появился новый комиссар, назначенный охранять детей, — двадцатичетырехлетний креол по имени Лоран. Он ввел новые порядки: никаких оскорблений, ругательств, никакого «тыканья». Лоран называет заключенную «мадам». К нему потом еще приставили Гомена, он хоть и постарше, но тоже человек неплохой, сочувствующий. Но разнообразные постановления многочисленных инспекторов, навещавших детей, так и не позволили принцессе воссоединиться с братом.
— Наверное, это правильно. Она бы сразу обнаружила подмену…
— Совершенно справедливо. Но от этого она не станет меньше жаловаться на одиночество.
— А эти господа — Лоран, Гомен, — они не составляют ей компанию?
— Они лишь выполняют приказ: навещают ее по три раза в день, проверяя, горит ли очаг, чистая ли комната и подается ли еда. Да и о чем они могут беседовать с принцессой? К тому же им строжайше запрещено говорить ей о гибели родителей.
— Как же так? Ведь она знает, что отца казнили.
— О нем — да, но не знает, что мать и тетя последовали вслед за ним на эшафот. Она думает, что их содержат в другой тюрьме. Про брата ей тоже ничего не известно. В декабре Гомен, без сомнения человек Бар-раса, попросил, ввиду состояния мальчика (у него еще больше распухли колени и кисти), чтобы ему разрешили прогулку в саду, где некогда он играл со своей сестрой в кегли. Но его просьбу отклонили, причем отказал сам Баррас: он слишком боится, что Ее Высочество увидит ребенка.
— Никто так и не подумал подселить к ней женщину? Это было бы наиболее разумно и естественно.
— Нет. С 10 мая прошлого года, когда она лишилась общества мадам Елизаветы, представшей перед революционным судом, это шестнадцатилетнее существо не видело ни одного женского лица, одни комиссары и тюремщики.
— Какой ужас! — всполошилась Лаура. — Как только могут эти мужчины, а ведь некоторые из них не лишены чувствительности, возможно, среди них есть даже отцы семейств, как могут они мириться с таким обращением с детьми? Просто невероятно, бесчеловечно…
— Таков портрет парижского народа…
И Питу неожиданно запел:
- Население Парижа —
- Удивительный зверек.
- Если взять его за горло,
- Он ни слова поперек.
- Отпусти — укусит больно,
- Вновь прижми — глядь, кротко лег
- Мягким ковриком у ног.
- Он ленив и легковерен,
- Трудолюбия лишен,
- Гору он родить намерен
- Но, родивши мышь, смешон.
- И пойдет в хомут, как мерин,
- Лишь скажи ему, что он
- Царь, мудрец и Аполлон.
- То он истовый католик,
- То Пророка славит вдруг,
- То республиканский стоик,
- То тирану лучший друг.
- А когда он тих, как кролик,—
- Подразни его — и вдруг
- Кровью все зальет вокруг.
Голос у него был вполне приятный, и Лаура, удивленная, даже зааплодировала в восторге:
73 
