59 
Сим пытался отогнать от родителей наступающую старость, но, сколько ни напрягал разум, призывая себе на помощь образы, на глазах у него они превращались в мумии. Старость съедала отца, будто кислота. "Скоро со мной будет то же самое", — в ужасе думал Сим.
Сам он рос стремительно, буквально чувствуя, как в организме происходит обмен веществ. Каждую минуту его кормили, он без конца что-то жевал, что-то глотал. Образы, процессы начали связываться в его уме с определяющими их словами. Одним из таких слов было «любовь». Для Сима в нем крылось не отвлеченное понятие, а некий процесс, легкое дыхание, запах утренней свежести, трепет сердца, мягкий изгиб руки, на которой он лежал, наклоненное над ним лицо матери. Сначала он видел то или иное действие, потом в сознании матери искал и находил нужное слово. Гортань готовилась к речи. Жизнь стремительно, неумолимо увлекала его навстречу вечному забвению.
Сим чувствовал, как растут его ногти, как развиваются клетки, отрастают волосы, увеличиваются в размерах кости и сухожилия, разрастается мягкое, бледное восковое вещество мозга. При рождении чистый и гладкий, будто кружок льда, уже секундой позже мозг его, словно от удара камня, покрылся сеткой миллионов борозд и извилин, обозначающих мысли и открытия.
Сестренка Дак то прибегала, то убегала вместе с другими тепличными детьми и безостановочно что-то уписывала. Мать ничего не ела, у нее не было аппетита, а глаза будто заткало паутиной.
— Закат, — произнес, наконец, отец.
День кончился. Смеркалось, послышалось завывание ветра.
Мать встала.
— Хочу еще раз увидеть внешний мир… Только раз…
Трясясь, она устремила вперед невидящий взгляд.
Глаза отца были закрыты, он лежал подле стены.
— Не могу встать, — еле слышно прошептал он. — Не могу.
— Дак! — прохрипела мать, и дочь подбежала к ней. — Держи.
Она передала дочери Сима.
— Береги Сима, Дак, корми его, заботься о нем.
Последнее ласковое прикосновение материнской руки…
Дак молча прижала Сима к себе, ее большие влажные глаза зелено поблескивали.
— Ступай, — сказала мать. — Вынеси его на волю в час заката. Веселитесь. Собирайте пищу, ешьте. Играйте.
Не оглядываясь назад, Дак пошла к выходу. Сим изогнулся у нее на руках, глядя через плечо сестры потрясенными, неверящими глазами. У него вырвался крик, и губы каким-то образом сложились, дав выход первому в его жизни слову:
— Почему?..
Он увидел, как оторопела мать.
— Ребенок заговорил!
— Ага, — отозвался отец. — Ты расслышала, что он сказал?
— Расслышала, — тихо сказала мать.
Шатаясь, она медленно добрела до отца и легла рядом с ним. Последний раз Сим видел, как его родители передвигаются.
Часть 4
Ночь наступила и минула, и начался второй день.
Всех умерших за ночь отнесли на вершину невысокого холма. Траурное шествие было долгим: много тел.
Дак шла вместе со всеми, ведя за руку ковыляющего кое-как Сима. Он научился ходить за час до рассвета.
С холма Сим снова увидел вдали металлическое зернышко. Но больше никто туда не смотрел и никто о нем не говорил. Почему? Может быть, есть на то причина? Может быть, это мираж? Почему они не бегут туда? Не молятся на это зернышко? Почему не попробуют добраться до него и улететь в космос?
Отзвучали траурные речи. Тела положили в ряд на открытом месте, где солнце через несколько минут их кремирует.
Затем все повернули обратно и ринулись вниз по склону, спеша использовать немногие минутки свободы — побегать, поиграть, посмеяться на воздухе, пахнущем свежестью.
Дак и Сим, щебеча, будто птицы, добывали себе пищу среди скал и делились друг с другом тем, что успели узнать. Ему шел второй день, ей — третий. Обоих подхлестывал бурный темп их скоротечной жизни.
Сейчас она повернулась к ним еще одной гранью.
Из-за скал наверху, держа в сжатых кулаках острые камни и каменные ножи, выскочило полсотни молодых мужчин. С криками они помчались к невысокой черной гряде скальных зубцов вдалеке.
"Война!" — отдалось в мозгу Сима. Новая мысль оглушила его, потрясла. Эти люди побежали сражаться и убивать других людей, что живут там, среди черных скал.
Но почему? Зачем сражаться и убивать — разве жизнь и без того не чересчур коротка?
От далекого гула схватки ему стало не по себе.
— Почему, Дак, почему?
Дак не знала. Может быть, они поймут завтра. Сейчас надо есть — есть для поддержания сил и жизни. Дак напоминала ящеричку, вечно что-то нащупывающую языком, вечно голодную.
59 
