ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>




  15  

– Да, – покачал головой Сид. – Смех, да и только.

– А мне от этого почему-то грустно.

– Грустно? Брось ты! Они ужасно похожи на героев какого-нибудь дешевого водевиля театра «Орфеум»!

– Тебе действительно нисколько не грустно?

– О чем ты говоришь? Готов поспорить, они женаты уже лет пятьдесят. Эта перепалка началась еще до свадьбы и продолжилась сразу, как только закончился медовый месяц.

– Они просто не слушают друг друга.

– Да, но они делают это по очереди! Сначала она не слушает, потом он. Будь иначе, они тут же обратились бы в камень. Все точно по Фрейду.

– С чего ты взял?

– Они просто выплескивают все! Не остается никаких претензий, никаких страхов. Спорю, они укладываются спать, не переставая ругаться, и через две минуты засыпают с улыбкой на губах!

– Ты полагаешь?

– То же самое происходило с моими дядей и тетей, подобные баталии их только закалили.

– И сколько же лет они прожили?

– Тетушка Фанни и дядюшка Эйза? Восемьдесят и восемьдесят девять.

– Так долго?

– Словесная диета, сам понимаешь. Еврейский бадминтон: он подает – она отбивает, она подает – он отбивает. При этом, конечно же, никто не выигрывает, но, заметь, и не проигрывает.

– Я никогда об этом не задумывался.

– Ну так подумай. Пойдем, пора подкрепиться.

Мы повернули назад и направились к воротам парка.

– И еще одна вещь, – сказал старик.

– И еще тысяча других вещей.

– А кто это считал? – сказал он.

– А вот смотри. Куда я положила этот список?

– Список! Кому нужны твои списки?

– Мне! Тебе не нужны, а мне нужны!

– Послушай…

– Дай мне договорить!

– И так до бесконечности, – усмехнулся Сид.

Через пару дней он позвонил мне домой.

– Слушай, я раздобыл диктофон!

– Зачем?

– Ты писатель, я писатель. Пособираем зерен для наших мельниц.

– Ну…

– Я за тобой заеду.

Мы вновь отправились на прогулку по приморскому парку. Стоял на удивление тихий и погожий калифорнийский вечер, о каких мы даже не рассказываем родственникам с восточного побережья из опасения, что они поверят и тут же заявятся в гости.

– Я ничего не хочу слышать!

– Замолчи! Мне надоели твои вечные увертки!

– Да, – сказал я, прикрыв глаза. – Все то же. Та же пара и тот же разговор. Волан по-прежнему над сеткой. Проигравших нет. Ты и вправду собрался записывать их разговор на диктофон?

– А что, зря, что ли, Дик Трейси его изобретал?[9]

Когда мы медленно подошли поближе, он незаметно включил диктофон.

– Как же его звали? Ах, да – Айзек!

– С каких это пор?

– Конечно, Айзек!

– Его звали Аароном!

– Да нет же! Это старшего звали Аароном!

– Нет, младшего!

– Кто тебе это сказал?

– Кто, как не ты!

– Как только у тебя язык поворачивается.

– Что, правда глаза колет?

– Да я докажу тебе как дважды два…

– Во дают! – довольно хмыкнул Сид, проходя мимо них с включенным диктофоном в кармане.


И так раз, и другой, и третий.

Потом совершенно неожиданно скамейка два вечера пустовала.

На третий вечер я зашел в находившийся неподалеку небольшой кошерный магазинчик и, указав на скамейку, поинтересовался судьбой ее завсегдатаев. Имен их я, разумеется, не знал. Конечно, конечно, сказали мне. Роза и Эл, Эл и Роза. А фамилия у них Штайн. Эл и Роза Штайн ходили сюда много лет, ни единого вечера не пропустили, но теперь этому конец. Эла уже нет. Такие дела. Умер во вторник. Вот скамейка и опустела, но тут уж ничего не поделаешь.

Хотя я и не был знаком с супругами Штайн, это известие наполнило мое сердце грустью. В маленькой местной синагоге я узнал название крошечного кладбища и, испытывая некоторое смущение и не вполне понимая зачем, отправился туда, чувствуя себя так же, как в ту далекую пору, когда я – тогда еще двенадцатилетний гой – зашел в синагогу, находившуюся в самом центре Лос-Анджелеса, чтобы разобраться, а каково это – ощущать себя частицей этой толпы поющих и молящихся людей с покрытыми головами.

Конечно же, она была там. Она сидела возле камня, на котором было вырезано его имя, и говорила, говорила, говорила, время от времени касаясь камня рукой.

А что же он? Как и прежде, он ее не слушал.

После захода солнца я отправился в парк. При виде пустой скамейки сердце заныло у меня еще сильнее.

Но что я мог сделать?


  15