ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  40  

Раздался радостный вопль Тима.

Раздираемая противоречивыми чувствами, Агата тоже подала голос с крыльца. А я, помня, сколько мне лет и что я уже совсем взрослый, старался делать вид, будто ничего такого не произошло, но во мне что-то ширилось, росло и наконец лопнуло, и тут я тоже закричал, даже не помню что, кажется, что-то о том, что и мне хочется иметь такой волшебный палец, из которого тянулась бы бечевка, не палец, а целую катушку, и чтобы мой змей мог залететь высоко-высоко, за все тучи и облака.

— Если ты думаешь, что это высоко, тогда смотри! — сказала наша необыкновенная Электрическая Игрушка, и леска загудела и зажужжала, разворачиваясь, и вдруг с тонким свистом рванулась вверх, унося моего змея так далеко, что он превратился в крохотный красный кружочек конфетти, запросто играющий с теми самыми ветрами, которые носят ракетные самолеты и в одно мгновенье меняют погоду.

— Это невозможно! — не выдержал я.

— Вполне возможно! — ответила Бабушка, без всякого удивления наблюдая за тем, как из ее пальца тянется и тянется бесконечная нить. — Все очень просто. Жидкость, как у паука… Застывает на воздухе, и получается крепкая бечева…

И когда наш змей стал меньше точки, меньше пылинки в луче солнца, Бабушка, не оборачиваясь, даже не пытаясь посмотреть в ту сторону, вдруг сказала:

— А теперь, Абигайль?…

— Агата! — гневно послышалось в ответ.

О мудрость женщины, способной не заметить грубость.

— Агата, — повторила Бабушка, ничуть не заискивая, ничуть не подлаживаясь. — Когда мы с тобой подружимся?

Она оборвала нить и трижды обмотала ее конец вокруг моего запястья, так что я вдруг оказался привязанным к небу самой длинной, клянусь вам, самой длинной бечевой за всю историю существования бумажных змеев. Вот бы увидели мои приятели, то-то удивились бы. Когда я им покажу, они просто лопнут от зависти.

— Итак, Агата, когда же?

— Никогда!

— Никогда, — повторило эхо.

— Почему?…

— Мы никогда не станем друзьями! — выкрикнула Агата.

— …Никогда не станем друзьями… — повторило эхо. Тимоти и я огляделись вокруг. Откуда эхо? Даже

Агата высунула нос из-за перил крыльца.

А потом мы все поняли. Это Бабушка сложила ладони наподобие большой морской раковины, и оттуда вылетали гулкие слова…

— Никогда… друзьями…

Повторяясь, они звучали все глуше и глуше, замирая вдалеке.

Мы заглянули в Бабушкины ладони — мы, мальчишки, ибо, громко крикнув: «Нет!», Агата убежала в дом и с силой захлопнула дверь.

— …Друзьями… — повторило эхо. — Нет!.. Нет! Нет!..

И где-то далеко-далеко на берегу невидимого крохотного моря хлопнула крохотная дверь.

Таким был первый день.

Потом был, конечно, день второй, и день третий, и четвертый, когда Бабушка вращалась, как светило, а мы были ее спутниками, когда Агата сначала неохотно, а потом все чаще присоединялась к нам, чтобы участвовать в прогулках, всегда только шагом и никогда бегом, когда она и слушала и не слушала, смотрела и не смотрела и хотела, ох как хотела дотронуться…

Во всяком случае, на исходе первых десяти дней Агата уже не убегала и не пряталась, она всегда была где-то поблизости, стояла в дверях или сидела поодаль на стуле под деревьями, а если мы отправлялись на прогулку, следовала за нами, отставая шагов на десять.

А Бабушка? Она ждала. Она не уговаривала и не принуждала. Она просто занималась своим делом: готовила завтраки, обеды и ужины, пекла пирожки с абрикосовый вареньем и почему-то всегда оставляла их то тут, то там, словно приманку для девчонок-сластен. И действительно, через час тарелки оказывались пустыми, пирожки и булочки съедены без всяких спасибо и прочего. А у повеселевшей Агаты, съезжавшей по перилам лестницы, подбородок был в сахарной пудре или в крошках.

Что касается нас с Тимом, то мы сделали бы для нашей Бабушки все на свете. Но самым замечательным было то, что каждому из нас казалось, будто только ему одному она отдает все свое внимание.

А как она умела слушать все, что бы мы ей ни говорили! А после помнила каждое слово, фразу, интонацию, каждую нашу мысль и даже самую нелепую выдумку. Мы знали, что в ее памяти, как в копилке, хранится каждый наш день, и если нам вздумается узнать, что мы сказали в такой-то день, час или минуту, стоит лишь — попросить Бабушку, и она не заставит нас ждать.

Иногда мы испытывали ее.

Помню, однажды я нарочно начал болтать какой-то вздор, а потом остановился, строго посмотрел на Бабушку и потребовал:

  40