Последние отзывы

  133  

Итак, все было продумано наилучшим образом: мадам де Монтеспан избавится одновременно и от соперницы, и от неверного возлюбленного. Когда мстительная фаворитка покидала дом в квартале Вильнев-сюр-Гравуа, на ее прекрасных губах вновь блистала улыбка.

Но эта улыбка очень скоро сменилась гримасой ужаса, ибо через несколько дней, а именно 12 марта, колдунью арестовали по приказу начальника полиции Ла Рейни в тот самый момент, когда она выходила из церкви. Надо сказать, Вуазен была очень набожной и всегда крестила младенцев прежде, чем перерезать им горло! В аресте колдуньи не было ничего случайного: Вигуре и Бос, уже два месяца томившиеся в тюрьме, решили наконец дать показания в надежде облегчить свою участь.

И показания эти оказались столь подробными, что по городу прокатилась волна арестов. 11 февраля была взята под стражу мадам де Пулайон — первая из числа знатных дам, замешанных в Деле Отравителей. Ее любовником был некий маркиз де ла Ривьер, который в действительности являлся незаконнорожденным сыном аббата де ла Ривьера. Этот красивый, но развращенный до мозга костей юнец довел мадам де Пулайон до полного разорения: ради него она продавала фамильное серебро и даже собственные платья, поскольку старый супруг бдительно охранял свои сундуки и отнюдь не желал содержать ее расточительного любовника. Оказавшись в безнадежной ситуации, молодая женщина обратилась за помощью к Мари Бос, и та вручила ей отравленную рубашку, предназначенную для скупого мужа. Для пущей надежности следовало добавить ему в пищу несколько порошков, однако служанка, которой была поручена эта работа, в последнюю минуту перепугалась и выкинула все дары колдуньи в окошко. Мадам де Пулайон не отступилась от своего намерения и решила нанять убийц… но те предпочли раскрыть глаза мужу. Г-н де Пулайон, проникшись вполне понятным раздражением, подал на жену жалобу как раз в тот самый момент, когда о ней заговорила Мари Бос. Арест мадам де Пулайон имел важные последствия. По сходному обвинению маркиза де Бренвилье закончила свои дни на эшафоте, и можно было предполагать, что в ходе расследования, предпринятого Ла Рейни и его верным Дегре, всплывут имена других знатных дам. Дело Отравителей приобретало такой масштаб, что власти встревожились.

Министр Лувуа предложил королю учредить специальную судебную инстанцию — трибунал с чрезвычайными полномочиями, призванный рассматривать дела о магии, ворожбе и ядах. Число подобных злодеяний множилось: каждый день поступали сведения о новых отравлениях. Людовик XIV согласился, и Лувуа приступил к осуществлению своего плана.

Этот прославленный в истории трибунал стал собираться в Арсенальском дворце, и в его состав вошли самые влиятельные члены Государственного совета. Учрежден он был 8 марта 1679 года — за четыре дня до ареста Вуазен — и получил впоследствии зловещее название Огненной Палаты, поскольку заседания происходили в зале с черной драпировкой при свете факелов. Кроме того, из этого зала обвиняемые обычно отправлялись на костер.

Арест Вуазен наполнил душу мадам де Монтеспан страхом и яростью: колдунья побывала в Сен-Жермене, однако не сумела подобраться к королю с пресловутым свитком и Людовик чувствовал себя превосходно, а влияние прекрасной Анжелики росло с каждым днем. Первой мыслью маркизы было немедленно бежать. Стремительно покинув Сен-Жермен, она отправилась в Париж и стала готовиться к отъезду в свое имение в Пуату. Но постепенно ее холодный ясный рассудок возобладал над смятением. Вуазен будет молчать и, в любом случае, не даст показаний против женщины, от которой зависит ее собственное спасение. Следовало всеми силами поддерживать в ней эти надежды — более того, попытаться спасти ее. Если же это окажется невозможным, нужно устроить так, чтобы она умерла прежде, чем заговорит…

Кроме всего прочего, мадам де Монтеспан не хотелось бежать, не дождавшись падения или гибели ненавистной соперницы. Это стало для бывшей фаворитки навязчивой идеей, и она готова была пойти на любой риск, лишь бы добиться своей цели. У нее хватило дерзости вступить в сношения с Франсуазой Фидастр — самой известной в Париже колдуньей после Вуазен. Маркиза желала, чтобы Филастр избавила ее наконец от Анжелики де Скорай.

Между тем ничего не подозревающей Анжелике казалось, что она переживает какой-то чудесный сон. У нее был собственный выезд, ее осыпали почестями и драгоценностями, настоящий золотой дождь пролился над родной Овернью, где полным ходом перестраивали ее ненаглядный Кропьер. Молодой женщине хотелось, чтобы родовой замок превратился в маленький Версаль, и по ее рисункам возводили прекрасную террасу с широкой лестницей. Братья Анжелики стали командирами полков, а ее сестра Франсуаза только что была возведена в сан настоятельницы богатейшего аббатства в Шеле.

  133