Особенно,... 
70 
О несчастье сразу же известили Джакомо Ченчи. Тот приехал немедленно, взял на себя обязанности главы семьи, поспешно похоронил отца и перевез в Рим своих родных, к которым присоединился и Олимпио. Беатриче и Лукреция с трудом скрывали радость: они вернулись домой, и все бедствия, как им казалось, остались в прошлом. В конце концов, после стольких страданий они имели право на счастье! Увы, они не приняли в расчет кумушек Петреллы с их слишком длинными языками…
Очень скоро поползли разные слухи, которые обрастали все новыми подробностями, ширились и распространялись, пока не достигли Рима и Ватикана. Утверждали, что в голове Ченчи зияла рана, а дыра на балконе выглядела очень странно и в любом случае была слишком мала для такого толстяка, как Франческо. Говорили также, что Джакомо подозрительно торопился с похоронами отца, а Каталонец с некоторого времени швырял направо и налево золотые монеты… В общем, болтали всякое, и подливала масла в костер жена Олимпио, совершенно обезумевшая от ревности с тех пор, как интендант уехал вслед за семейством Ченчи в Рим. Расследование стало неизбежным.
Первым схватили Каталонца, который не выдержал пыток и во всем признался, добавив многое от себя. Впрочем, этому не приходилось удивляться: его подвергли таким страшным истязаниям, что он вскоре умер. Тогда Папа Климент VIII приказал арестовать всю семью Ченчи и Олимпио Кальветти. Однако Беатриче еще раньше велела Олимпио скрыться из Рима, и на сей раз он не последовал за Ченчи в замок Святого Ангела, куда поместили обвиняемых.
Всех членов семьи допрашивали с пристрастием — иными словами, пытали. Исключения не сделали даже для шестнадцатилетнего Бернардо, которому ничего не было известно. Под пытками все признались. Олимпио, узнав о судьбе любимой, хотел вернуться в Рим, чтобы разделить с ней хотя бы муки, но был убит по приказу одного из братьев Франческо. Тот боялся, что люди узнают о связи его племянницы с простым интендантом… надо сказать, что при данных обстоятельствах подобная щепетильность выглядела просто смехотворной. Впрочем, Олимпио тем самым избежал знакомства с папскими палачами, имевшими весьма своеобразные понятия о христианском милосердии.
Приговор оказался беспощадным. 11 сентября 1599 года, почти через год после убийства отвратительного чудовища Франческо Ченчи, на мосту Святого Ангела состоялась казнь. На эшафот взошли Беатриче, Лукреция и Джакомо. Только юному Бернардо, осужденному к каторжным галерам, сохранили жизнь, но ему пришлось увидеть собственными глазами гибель родных. Бедный мальчик лишился чувств, едва лишь первая голова скатилась на обтянутые черным сукном доски.
Беатриче с удивительным мужеством приняла смерть последней. Все оплакивали ее, ибо знали, какие страдания она перенесла. В тот же вечер римляне засыпали цветами ее гроб и с королевскими почестями похоронили возле центрального алтаря в церкви Сан-Пьетро-ин-Монторьо. Через тринадцать дней палач, которому суждено было отрубить белокурую голову Беатриче Ченчи, скончался от воспаления мозга… или от угрызений совести.
Но папу, чье жестокое правосудие столь безжалостно покарало несчастных Ченчи, не тронули ни слезы римлян, ни раскаяние излишне сентиментального палача. Юного Бернардо все-таки отправили на галеры — хотя ему едва минуло шестнадцать лет!
ВЕНЕЦИАНСКАЯ КОЛДУНЬЯ (БЬЯНКА КАПЕЛЛО)
(1563 год)
На рассвете 29 ноября 1563 года по черным водам лагуны в направлении Фузины бесшумно скользила плоская лодка. В ней находились трое: пожилой лодочник, управлявший своей посудиной при помощи длинного шеста, юноша лет восемнадцати и совсем молоденькая девушка. Прижавшись друг к другу, юноша и девушка постоянно оглядывались на восток, где занималась заря, — из сумрака уже начали выступать купола и колокольни венецианских церквей. Город походил на рисунок, сделанный тушью на переливчатой поверхности волн, однако оба пассажира не были склонны любоваться красотой Венеции: в глазах их ясно угадывался страх. Чувствовалось, что они напряжены до предела и пытаются расслышать, невзирая на расстояние, звон колоколов, возвещающих о бегстве и погоне. Только лодочник был беззаботен, поскольку и не подозревал об опасности. Молодые путешественники сели в его лодку на Большом Канале, попросили довезти до Фузины и заплатили кругленькую сумму в золотых монетах, поэтому сейчас он звонко распевал свои песни, радуясь неожиданной удаче.
70 
