144 
— А какая мисс Лори? — спросила Каролина.
— Какая? Довольно высокая и бледная.
— Я хотела спросить, по характеру? Должна ли я бывать у нее с визитами?
— Тебе не придется об этом думать, потому что у вас не будет случая встретиться. Она всегда живет в деревне.
— Я думала, она очень модная дама, — продолжала мисс Вернон, — потому что в Адрианополе видела во всех лавках ее портреты и она показалась мне чрезвычайно красивой.
Теперь промолчал герцог.
— Интересно, почему она живет одна? — настаивала Каролина. — И почему у нее нет родственников? Она богата?
— Не очень.
— Вы с ней знакомы?
— Да.
— А папа?
— Нет.
— Она вам нравится?
— Иногда.
— А почему не всегда?
— Я не всегда о ней думаю.
— А вы с ней когда-нибудь видитесь?
— Время от времени.
— Она дает приемы?
— Нет.
— Я думаю, она весьма загадочная и романтическая особа, — заключила мисс Вернон. — У нее очень романтическое выражение глаз. Не удивлюсь, если в ее жизни были приключения.
— Вроде того.
— Я бы тоже хотела приключений, — добавила юная леди. — Скучная заурядная жизнь — не по мне.
— Возможно, твое желание исполнится, — ответил герцог. — Но не торопись. Ты еще очень юна — жизнь только начинается.
— Но я мечтаю о чем-нибудь странном и необычном — таком, чего совершенно не жду.
Заморна присвистнул.
— Я хотела бы пережить испытания и понять, чего стою, — продолжала воспитанница. — Ну то есть, если бы я была чуточку покрасивей. У невзрачных и толстых приключений не бывает.
— Да, по большей части.
— Жалко, что я не такая красивая, как ваша жена, герцогиня. Будь она как я, она бы не вышла за вас замуж.
— Вот как? Почему это?
— Потому что вы бы не сделали ей предложение. Но она такая прелестная и светлокожая, а я смуглая — как мулатка, говорит маменька.
— Черная, но красивая, — невольно проговорил герцог. Он смотрел на воспитанницу сверху вниз, она на него — снизу вверх. Луна освещала чистый лоб, обрисованный мягкими кудрями, темные пронзительные глаза, круглые юные щечки, гладкие и того оттенка, какой можно увидеть на ином портрете в итальянском дворце, на котором ресницы чернее воронова крыла и южные очи оттеняют бесцветно-смуглое лицо, а розовые губки улыбаются тем теплее, что все остальное начисто лишено колорита.
Заморна не сказал мисс Вернон, о чем думает, по крайней мере, словами. Однако когда она оторвала взгляд от его лица и хотела вернуться к созерцанию камешков на дорожке, он ее удержал, подставив палец под маленький круглый подбородок. Его ангрийское величество — художник. Быть может, это милое личико, озаренное мягким лунным светом, показалось ему чудесным материалом для наброска.
Разумеется, очень страшно, когда высокий сильный мужчина смотрит на тебя в упор, сведя брови, особенно если темные усы и бакенбарды соединены в нем с орлиным взором и чертами римского бога. Когда такой мужчина напускает на себя выражение, которого ты не можешь понять, внезапно останавливается во время прогулки наедине по ночному саду, снимает твою ладонь со своего локтя и кладет руку тебе на плечо, ты имеешь полное право смутиться и занервничать.
— Наверное, я болтала чепуху, — немного испуганно промолвила мисс Вернон, краснея.
— О чем именно?
— Я сказала про мою сестру Мэри то, чего говорить не следовало.
— Что именно?
— Не знаю. Может быть, вам вообще неприятен этот разговор. Помню, вы как-то сказали, что никогда не разрешите мне с нею увидеться и что между нами не может быть ничего общего.
— Маленькая простушка! — заметил герцог.
— Нет, — сказала Каролина, отметая обидное словцо улыбкой и взглядом; ее мимолетная тревога совершенно улетучилась. — Не называйте меня так.
— Хорошенькая маленькая простушка. Это уже лучше? — спросил опекун.
— Нет. Я не хорошенькая.
Заморна не ответил, чем, надо сказать, отчасти разочаровал мисс Вернон, у которой в последнее время зародилось легкое подозрение, что его светлость не считает ее совсем уж уродливой. Какие у нее имелись для этого основания, сказать трудно. Чувство было инстинктивное и доставляло маленькому тщеславному женскому сердечку такую радость, что Каролина холила его и лелеяла, словно тайный дар. Возмутится ли читатель, если я позволю себе предположить, что приведенные сетования на свою внешность имели полуосознанную цель выманить словечко-другое ободряющей похвалы? О человеческая природа, человеческая природа! И о неопытность! Какие смутные, неведомые грезы окутывали мисс Вернон! Как же плохо она знала себя!
144 
