Пролог

Мучительные сны снились Аманде! В них был Колин; его милое, такое любимое лицо искажено от горя. «Мэнди», – говорил он… Никогда он не называл ее иначе, чем Мэнди, Его Мэнди, моя Мэнди, дорогая Мэнди. Но в голосе не слышалось радости, в глазах не светились веселые искорки.

Мэнди, мы ничего не можем поделать. Хотел бы, но не можем. Мэнди, моя Мэнди! Мне так недостает тебя. Но я никогда не думал, что ты последуешь за мной так скоро. Наша девочка – для нее это ужасно тяжело. И станет еще тяжелее. Ты должна ей все рассказать.

Потом он улыбнулся, но так грустно, так печально. И вдруг его лицо, его тело, которые казались такими реальными, осязаемыми и находились так близко, что она во сне протянула к ним руки, – стали таять и совсем исчезли.

Однако голос она услышала снова.

«Ты обязана рассказать ей, — повторил он. – Мы ведь все время хотели это сделать, помнишь? Она должна знать о своем происхождении, кто она такая. Только скажи ей, Мэнди, непременно скажи, пускай она никогда не забывает, что я всегда любил ее. Любил мою дорогую девочку».

«О, Колин, не уходи! – Она застонала во сне, протягивая к нему руки. – Останься со мной! Я так люблю тебя, Колин! Дорогой Колин! Люблю такого, каким ты был».

Но она не могла удержать его, как не могла прервать и тяжелый сон.

«…О, как прекрасно увидеть снова Ирландию, – думала она, окутывая, подобно туману, зеленые холмы, которые помнила с незапамятных времен. – Увидеть, как блестит серебряная лента реки, опоясывающая ее родную землю. Бесценный дар!»

И еще Томми. Там ждет Томми. С любовью он глядит на нее, улыбается ей.

Но отчего всюду такая печаль? Ведь она вернулась, она снова чувствует себя молодой, трепещет от предвкушения любви.

Я уж думал, что никогда не увижу тебя, говорит он. Но почему?— возражает она со смехом. Я же вернулась к тебе, Томми.

Он пристально смотрит на нее. Или ей кажется? Но, как ни пытается она приблизиться к нему, ей это не удается. Однако голос его так же ясен и мягок, как всегда… как всегда.

Я люблю тебя, Аманда. Всегда любил. Не было дня, чтобы я не думал о тебе, не вспоминал о том, что мы с тобой обрели.

В своем сне она видит, как он обернулся и смотрит на зеленые мягкие берега реки, на тихие воды.

Ты назвала ее по имени реки, в память о тех наших днях. Шаннон…

Она так прекрасна, Томми. Такая милая, красивая и крепкая. Ты можешь гордиться ею.

Я горжусь. И как бы я хотел… Но об этом не могло быть и речи. Мы знали это. Ты знала это. Со вздохом он отвернулся от реки и, глядя ей прямо в глаза, сказал: Ты все сделала для нее, что могла, Аманда. А теперь тоже оставляешь ее. Боль от этого и от тайны, которую ты носила в себе все эти годы, делает твои дни и часы еще тяжелей. Расскажи ей, Аманда. Пусть она все узнает о себе. И не забудь сказать ей, что я всегда любил ее, только у меня не было возможности показать ей это.

«Но как же? – думает она, окончательно освобождаясь от образов, навеянных сном. – О боже, как я расскажу ей это одна, без их помощи?»

– Мама! – Слегка дрожащими от страха руками Шаннон нежно гладит влажное лицо матери. – Мама, проснись! Тебе, наверное, приснился плохой сон. – Шаннон хорошо знает сейчас, что это такое – мучиться от дурных снов и бояться пробуждения. Каждое утро она сама просыпается со страшной мыслью, что мать уже умерла. «Нет, не сегодня, – молила она про себя. – Еще не сегодня!» – Проснулась, мама?

– Шаннон… Они ушли. Они оба ушли. Их отняли у меня.

– Успокойся, мама. Не плачь. Пожалуйста, не надо плакать. Открой глаза и погляди на меня.

Веки Аманды медленно открылись. В глазах стояла безысходная печаль.

– Прости. Я так виновата. Но я старалась делать только то, что было хорошо для тебя. Я…

– Конечно, мама, я знаю. – Она с ужасом подумала, что метастазы раковой опухоли уже распространились в мозг. Неужели ей недостаточно того, что она получила кости в свое распоряжение? Шаннон мысленно послала проклятие страшной болезни, проклятие богу, но голос ее был полон нежности, когда она снова заговорила: – Все в порядке, мама. Я здесь. Я с тобой.

Аманда глубоко вздохнула, что стоило ей огромных усилий. Опять перед глазами проплыли образы из

сна – Колин, Томми и Шаннон, ее дорогая девочка. Какие у нее испуганные глаза! Совсем как в тот день, когда она вернулась из Нью-Йорка сюда, в Колумбус, штат Огайо.

  1