68 
— У них есть свои понятия о чести, как и у меня. Ты подумал о Мире? О жителях деревни? Бросить их всех на произвол судьбы?
Глотнув слюну и расправив плечи, Петер сказал:
— Я пойду туда с тобой.
Хейке медлил с ответом.
— Возможно, я лучше справлюсь со своей задачей, не неся ответственности за тебя. Но ты мне нужен, Петер, один я чувствую себя таким беспомощным.
— Ты вовсе не один, — пробормотал Петер. — Хотя я понимаю, что ты имеешь в виду. Пойдем же!
Хейке глубоко вздохнул, и они снова потащились наверх — будучи от этого, мягко говоря, не в восторге.
— Хейке, мне нужно кое в чем признаться тебе. Вчера вечером я страшно ревновал к тебе Николу… О, Господи, как мне противно произносить это имя! Потому что Никола разговаривала с тобой, когда мы собирались уйти, и просила тебя придти вечером в крепость.
— Вряд ли это было поводом для ревности, — криво улыбнулся Хейке. — Ее внезапный интерес ко мне объясняется лишь тем, что я собирался идти на кладбище.
— Это верно, она предупреждала нас, чтобы мы туда не ходили, потому что злые духи будут преследовать нас! Какая нелепость!
— Ясное дело. Она боялась, что мы найдем могилу Феодоры и разрушим ее колдовскую власть. Именно так мы и поступили.
— Да, она потом спрашивала меня, не нашли ли мы что-нибудь на кладбище. И я сказал, что ничего не нашли, абсолютно ничего.
— Ты правильно сказал, — успокоил его Хейке. — То, что она приглашала меня в замок… Думаю, она не делала на меня ставку, замечая, что за моей спиной стоят опасные силы. Просто она хотела прощупать меня.
— Наверняка! Помнишь, когда мы первый раз были в трактире, дамы пришли и тут же повернулись к дверям?
— Да, потому что у меня при себе была мандрагора. Но это как раз и беспокоит меня: ведь это именно Феодора так быстро среагировала!
— Видел бы ты в тот момент Николу! Лично я видел. Она тихо и строго сказала что-то своей тете — и Феодора тут же повернулась и подтолкнула ее к выходу.
— Вот оно что! Это проясняет дело! Значит, это Николе была неприятна мандрагора. Кстати о «тете»… Интересно было бы узнать, в каком родстве они находятся. Но вряд ли мы когда-нибудь узнаем об этом.
Они опять поднялись к крепости, совершенно утонувшей среди отвратительной растительности: руины, оплетенные корнями, тяжелые испарения…
— Вот бы сейчас со мной была мандрагора… — пробормотал Хейке.
— Успокойся, трусишка, мы ведь с тобой, — услышал он насмешливый голос Суль. — Поторапливайся, время не ждет! День не может тянуться вечно!
Они сами это знали. С наступлением темноты призраки вновь обретали силу.
Ворота теперь были ничем иным, как проломом в стене. Но отверстие это было оплетено стеблями ползучих растений.
— Пройдем чуть дальше, — сказал Петер, который был теперь спокоен, по крайней мере, внешне.
Они прошли еще немного и перелезли через груду камней.
— Черт бы побрал эти завалы! — сказал Петер. — Как нам двигаться дальше? Мы можем застрять здесь надолго!
Вонь была почти невыносимой. Корни и лианоподобные стебли казались живыми, готовыми в любой момент наброситься на молодых людей и задушить их.
Хейке стоял в раздумье.
— Помнишь, я говорил, что, стоя на крыше, на миг увидел крепость насквозь?
— Да, ты говорил это.
— И знаешь, что я увидел в твоей комнате? Я увидел вовсе не вас обоих, лежащих в роскошной постели. Я увидел то, что было в действительности.
Петер повернулся к нему и выжидающе посмотрел на него.
— И что же ты увидел?
У Хейке нервно дернулся рот.
— Прежде всего я увидел твою одежду. Она лежала на замшелом камне. Потом я увидел тебя. Ты лежал на склоне холма, укрытый листвой и ветками.
— Не удивительно, что я так замерз, — сухо заметил Петер. — А… она?
— Я не смог хорошенько ее рассмотреть. Я заметил только, что ты не один в «постели».
— Да уж… Но ты сказал, что видел там замшелый камень… По нему мы сможем найти это место.
— Да. Но, вообще-то, нам нужно не это. Мы ведь знаем, где мы выбили из стены камень. Где-то там и должна находиться самая сердцевина крепости. Помнишь дверь, ведущую в подвал?
— Да. Не хочешь ли ты сказать, что Ансиола похоронена в подвале?
— Именно это я и хочу сказать. Ее могилу мы и должны найти.
68 
