Особенно,... 
34 
Просмотрев содержание, Криста нахмурилась. В этой книге рассказывалось о совершенно омерзительных вещах: о сексуальном садизме, каннибализме, некрофилии…
— Что-то мне не хочется читать эту книгу, — выдавила она из себя. — Я думаю, что о нем здесь ничего не написано.
— Почему же? — сказал Линде-Лу, сев рядом с ней.
— Потому что в этой книге речь идет о больных людях. О людях с извращенным взглядом на окружающих. Наш Линкс просто злой. И нет никаких оправданий тому, что он делает, я в этом уверена. Напротив, тех, о ком идет речь в этой книге, можно оправдать. А впрочем, я сама не знаю… Человек рождается со своими склонностями, и ему приходится их обуздывать, если он хочет жить в мире с другими людьми. Могу привести один простой пример: бывает, что женатый человек, он или она, безрассудно влюбляются в кого-то другого. И человек может сам побороть в себе это чувство, не желая быть неверным.
Линде-Лу кивнул в знак того, что понял. Криста продолжала:
— В этой книге люди уподобляются животным. Многие из них, возможно, никогда и не хотели убивать или приносить зло другим. Но они делали это! И тогда возникает вопрос, совершали ли они эти поступки из-за недомыслия или инфантильности или же по той причине, что склонности у них были слишком сильными, или же из чисто злых побуждений. Мы не можем одинаково судить о них всех, Линде-Лу. Но у нас есть право осудить те поступки, которые они совершали. Нормальный человек не может спокойно слышать о всех тех омерзительных вещах, о которых говорится в этой книге: о сексуальном садизме, каннибализме, некрофилии.
— Что такое некрофилия?
— Сексуальное злоупотребление трупами, — с гримасой отвращения произнесла она.
— Уфф… — произнес Линде-Лу.
— Да. Поэтому я не думаю, чтобы Линкс фигурировал здесь. Его случай не связан с врожденной извращенностью. Он зол, низок, преступен! Нет, здесь его нет.
Проводя пальцем по тексту, она комментировала дальше:
— Здесь упоминается, конечно, о Джеке Потрошителе, как всегда. Здесь говорится также о Жиле де Рэ, французе, жившем в 1400-х годах, о нем я читала и раньше, он зверским образом убивал маленьких детей, после чего, еще более зверским образом получал сексуальное удовлетворение… нет, я не хочу о нем больше читать!
Линде-Лу растерянно посмотрел на нее.
— Неужели там так и написано?
— Конечно, но нас это не интересует, он жил давным-давно и наверняка был психически больным. Далее: опять Элизабет Батори, неужели мы никогда от нее не отделаемся? Влад Тепес…
Пример, достойный Дракулы. Он поджаривал свои жертвы на вертеле, а сам в это время сидел и обедал. Приятный господин, должна я сказать! Здесь говорится также о Кристи, этого и следовало ожидать, ведь он убил множество женщин и был, бесспорно, некрофилом. Трупы он прятал в своем доме, так что следующий домовладелец находил их потом то здесь, то там. Потом мы видим Беллу из Трёнделага, она совершала массовые убийства в Соединенных Штатах, заманивая к себе мужчин. В конце концов ее поймали на каком-то вокзале. Она сидела, держа на коленях отрезанную мужскую голову, упакованную в узел из тряпок. Понимаешь, Линде-Лу, я просто становлюсь больной, читая все это. В этой книге собраны лишь экстремальные случаи.
— Не стоит заставлять себя читать дальше, — выдавил он из себя.
— К сожалению, я должна это делать. Далее здесь говорится о Гриппене и Хайге. Первый из них топил свои жертвы в ванной. Второго называли кислотным убийцей и вампиром. Он пил кровь своих жертв. О них я читала уже. К тому же они англичане, нам это не интересно. Так же как и француз Ландрю…
Она внезапно выпрямилась.
— Подожди-ка, здесь есть кое-кто, о ком я нигде еще не читала! Вела Киш, венгр, Моосбрюггер, австриец, «Чудовище из Дюссельдорфа»… Нет, это имя мы уже встречали, его звали Петер Кюртен. Далее: «Живодер из Ганновера», «Денке из Мюнстерберга», «Гроссманн из Берлина», Ирл Нельсон из США, «Зифельд-детоубийца». И так далее.
Криста вздрогнула.
— Нет, посмотри-ка! Последняя книга называется: «Послевоенная волна преступности»! Но о какой войне идет речь? Должно быть, имеется в виду первая мировая война, иначе имена эти были бы нам более известны. И к тому же речь идет 1920-х годах, Линде-Лу!
Она чувствовала чуть ли не триумф. Но у нее было такое отвращение ко всему этому, что она с трудом могла, заставить себя читать дальше.
34 
