Особенно,... 
49 
— Давай ее сюда! — сказал он. Тува поняла, что он имеет в виду.
— Если ты думаешь, что у меня с собой есть бутылка с ясной водой, ты можешь продолжать так думать вместе с той мерзкой кучей мусора, которой ты служишь. Никому не пришло бы в голову оказать мне такое доверие.
— Не трепись, — с угрозой произнес он, и лицо его было холоднее стали. И в следующую секунду в руке его оказался длинный, широкий нож.
Тува похолодела от страха. Возможно это был тот самый нож, которым он пользовался тогда…
У нее голова шла кругом.
«Разве могут духи убивать живых таким образом? — подумала она. Но она помнила все жуткие эпизоды их путешествия сюда и знала, что духи Тенгеля Злого столь же активны, как и их духи.
Чтобы напугать ее, он наклонился, держа нож наготове — возле самой ее шеи, готовый в любую минуту сделать страшный, длинный разрез.
И Тува повела себя так, как делала в детстве, когда весь мир ополчался против нее. Она подняла ногу и ударила врага в самое чувствительное место. Олавес согнулся пополам и повалился на нее вместе со своим ножом, но она была готова к этому и ударила его по руке. После этого она рывком повернулась, так что он повалился прямо лицом на землю. А она тем временем вскочила на ноги и побежала вдоль сланцевой осыпи.
Краем глаза она заметила Габриэла. Он лежал на земле, совершенно сбитый с толку, и протирал глаза. По крайней мере, он был жив, уже хорошо! Но нельзя было допустить, чтобы Олавес Крестьернссон увидел его. И она повернула обратно, пробежав мимо Олавеса, который, судя по всему, поранился ножом при падении.
Ее это совершенно не волновало, что ей за дело!
Она услышала, как он поднялся и, выругавшись, бросился за ней.
Разумеется, он мог бежать быстрее нее. Поэтому она сделала быстрый и неожиданный маневр, прыгнув в сторону с откоса. Потом побежала вверх по склону, к своему неудовольствию удаляясь все дальше и дальше от их цели — места, где был зарыт кувшин с водой Тенгеля Злого.
Теперь она бежала обратно к перевалу.
Конечно, до перевала было еще далеко. Но она слышала над собой шаги Олавеса Крестьернссона, который бежал немного выше, не теряя ее из виду.
Ведь теперь они уже выходили из полосы тумана, и видимость была хорошей. Чуть ниже было большое, пустынное плато, еще ниже — уступы и откосы. А прямо перед ней был по-весеннему обнаженный березовый лес — беспорядочные заросли невысоких, кряжистых деревьев.
Но она помнила старинные рассказы о том месте, где был спрятан кувшин с водой. Это место находилось примерно на той же высоте, только в противоположной стороне. И там тоже росли березы, по крайней мере, во времена Суль.
Это объяснялось, конечно, специфическим климатом долины Людей Льда.
На этой стороне озера солнце припекало как следует. Высокие горы преграждали путь ветрам, и осадков здесь выпадало достаточно.
И, находясь уже среди берез, она обнаружила, что оба плато сходятся впереди нее.
Она увидела, что Олавес Крестьернссон по-прежнему держит в руке нож, и по его прерывистому, шипящему дыханью она поняла, что он теперь отнюдь не в благодушном настроении.
О подобной яростной решимости она знала раньше только понаслышке. И теперь просто сходила с ума от страха.
У нее не было никакой возможности улизнуть от него, она валилась с ног от усталости, тогда как он бежал без всякого напряжения.
«О, помогите, помогите…» — мысленно молила она.
Но духи Людей Льда ничем не могли помочь ей в долине. Ей нужно было выкручиваться самой.
Откуда пришел к ней этот образ, она не знала, но внезапно она увидела картину далекого прошлого…
В свое время они с Натаниелем помогли шкиперу со старого пассажирского парохода «Стелла». Как скверно она тогда вела себя с ним! Она заколдовала его так, что бедный старичок подумал, что он — собака, и пополз на четвереньках к причалу.
Но можно ли заколдовать духа?
Не заставить его ползти на четвереньках, разумеется, а…
У Тувы не было времени на раздумье. Чувствуя своим затылком лезвие ножа, она в диком страхе метнулась вперед, а потом резко обернулась, так что он чуть не налетел на нее.
И еще до того, как кто-нибудь из них понял, что произошло, она сделала в его сторону движение рукой и крикнула:
— Ты — гусеница-землемер! Длинный-предлинный землемер!
Он замер на месте, широко расставив ноги и растопырив руки, одна из которых по-прежнему держала нож.
49 
