27 
Фея скептически повела бровью.
– Да? Ты так думаешь? Ну-ну… А что думает твоя дама? Почему она молчит? Только не сочиняй, будто она глухонемая, всё равно не поверю. Ещё сегодня утром она прекрасно умела разговаривать… Конечно, можно предположить, что её успел сразить апоплексический удар, но боюсь, она для такого события слишком молода.
Разумеется, Эмили после таких слов молчать перестала.
– Не было у меня никакого удара! – возмущённо опровергла она.
– Рада за тебя, Эмили Джейн Фессенден, – серьёзно кивнула фея. – Конечно, не самое красивое имя, но ничего, будем как-нибудь знакомы. Я Гвиневра. С чем пожаловали?
– С повидлом! – поспешил вмешаться Веттели, ему показалось, что дамская беседа приобретает какое-то нежелательное направление. – Вот! – он протянул фее аптечную склянку. – Сливовое.
– Ах! – фея всплеснула руками и так порывисто вскочила на ноги, что каменная сова под ней недовольно щёлкнула клювом. – Повидло! Сливовое! С ума сойти! Не первую сотню лет я живу на свете, и до сих пор ни одна живая душа не догадалась угостить меня повидлом! Да! Я в тебе не ошиблась, Норберт Реджинальд Веттели!.. – и, обращаясь к Эмили, – видишь его? Не в каждом столетии на свет рождаются такие толковые парни! Учти это, и не обижай его больше.
– Разве я его обижала? – искренне удивилась та.
– Нет, – нехотя признала фея. – Поканет. Но вдруг захочешь?
– Не захочу, – пообещала Эмили и улыбнулась очень нежно.
«Гвиневра» смерила её взглядом, полным недоверия, но тут же сменила гнев на милость.
– Обещаешь? Ну, ладненько! Тогда подойди, я скажу тебе на ухо что-то полезное… Только не вздумай вообразить, будто я не умею летать, просто с банкой неудобно, – в её крошечных ручках аптечный пузырёк в самом деле казался огромной, тяжёлой банкой. – … А ты не подслушивай! Это наши девичьи секреты. Лучше всего отправляйся домой, а Эмили Джейн догонит тебя по дороге.
…Она догнала его почти сразу – секретничали девушки недолго – и заявила с большой убеждённостью:
– Всё-таки феи – очень странные существа, вы не находите? Между прочим, в следующую пятницу она рассчитывает на яичницу с беконом.
Через пару дней в комнату Веттели явился Токслей, и принёс с небольшой свёрток.
– Это вам подарок на новоселье. Одна от меня, одна от мисс Фессенден.
В свёртке оказались две фарфоровые собаки, точно такие, как он хотел: крупные, белые, мохнатые, с несколькими крупными пятнами на спине и груди, с тёмными свисающими ушами, с тёмными приплюснутыми носами, делавшими их немного похожими на сов. Они сидели в одинаковых позах, и одна являлась как бы зеркальным отражением другой.
– Уж не знаю почему, но мисс Фессенден решила, что эти зверюги вам абсолютно необходимы!
– Она не ошиблась, я давно о таких мечтал! Действительно, отличный подарок! Спасибо, лейтенант!.. Взгляните, как хорошо смотрятся!
Токслей бросил довольно равнодушный взгляд на комод и понимающе кивнул:
– Приятные детские воспоминания?
– Вроде того, – согласился Веттели, чтобы не вдаваться в детали. Если честно, никаких воспоминаний с этими фигурками у него связано не было. Просто увидел случайно на витрине баргейтского антикварного магазинчика, когда слонялся по городу одинокий и неприкаянный – и понравились.
– Как же об этом узнала Фессенден? – вдруг заинтересовался Токслей. – Вы ей рассказывали?
– Разумеется, нет! – рассмеялся Веттели. – Просто она – очень проницательная девушка, буквально мысли читает!
На самом деле он, конечно, догадывался, откуда ветер дует, кто именно в Гринторпе умеет читать мысли.
– А знаете, капитан, по-моему она к вам неравнодушна. Всё расспрашивала меня о вас…
Ох! – сердце Веттели упало. – Вы ведь не рассказывали ей про меня ничего плохого?
Токслей взглянул на него с искренним недоумением.
– Интересно, чего такого «плохого» я мог про вас рассказать?
Веттели отчего-то смутился.
– Ну… там, на фронте, мы творили много страшного.
– О-о! Вы это так воспринимаете? – теперь лейтенант смотрел на своего бывшего командира с сочувствием, как на человека, не вполне здорового. – Да, нелегко вам живётся на свете, капитан!
– А как же ещё это воспринимать? – пришёл черёд Веттели удивляться.
27 
