73 
Они вышли из конторы начальника порта, держась за руки.
Хеннинг с такой силой сжал ее руку, что пальцы ее потеряли чувствительность. И она в ответ пожимала его руку, хорошо понимая, что переживает сейчас мальчик.
Бедняжка! Сама она ощущала безысходную, сосущую пустоту в груди. Белинда… Полное доброты маленькое создание, рожденное для того, чтобы преуспевать в жизни, но нашедшее тихую гавань вблизи Вильяра. И уж тут она имела право заботиться о Вильяре и об их любимом сыне. И Вильяр, который наконец-то упорядочил свою жизнь…
«Нет, Господи, есть в мире хоть какая-то справедливость, не дай этому случиться! Я одна из немногих Людей Льда, кто верит в Тебя. Но даже мне становится трудно это делать. Ты называешь это испытанием? Испытанием веры в Тебя? Тогда Ты именно тот, о ком говорил Марсель: маленький, злобный божок, беспокоящийся только о своем величии.
Но я не думаю, что Ты такой. Я не верю, чтобы Ты мог причинить такое зло маленькому мальчику!
Если случится самое страшное… я останусь с ним, я обещаю Тебе это. Я стану для него матерью, я буду любить его как своих собственных детей. Обещать это не трудно, ведь трудно найти такого ребенка, которого невозможно было бы полюбить.
Ах, Хеннинг, только этого тебе недоставало! Разве ты не натерпелся страха за своего отца, ставшего пьяницей, разве мало тебе было страшной тени Гростенсхольма, нависшей над вами, или неприязни соседей? Разве ты не заслужил награды за свою неизменную преданность? Разве ты заслужил такое наказание, как этот страх?»
Обняв его за плечи, она стала утешать его, говоря, что все будет хорошо, что она не покинет его, пока не возвратятся отец и мать.
Ее спокойная убежденность благотворно подействовала на него, она поняла это по его вздохам.
Конь их уже получил корм и отдохнул, так что они немедленно тронулись в путь. Они знали, что им придется возвращаться поздно, ближе к полуночи, но это их не остановило — так им хотелось попасть в домашнюю обстановку.
Первые мили они ехали молча, будучи не в состоянии о чем-либо говорить. Сага отчаянно пыталась думать о чем-то другом, о ребенке или о детях, которым предстояло появиться на свет.
«Жаль, что ты не увидишь их, Люцифер, — подумала она. — Я так сожалею об этом! И все-таки я испытываю чувство неописуемой радости при одной только мысли о них. Спасибо тебе за них, спасибо, любимый! Это даст мне силы жить дальше без тебя. Я постараюсь сделать для них все!»
Наконец она сказала совершенно поникшему Хеннингу:
— Помни, что судно пока не найдено. Не обнаружено никаких следов. Это можно считать хорошим признаком. Может быть, у них сломался руль или что-то другое и они легли в дрейф… Теперь шторм затих, и множество судов вышло на поиски.
Он только кивал. Сидел, словно окаменев, уставившись в сумерки. Но она услышала, как он прошептал самому себе:
— Тогда он не говорил бы о Молене.
Стараясь хоть как-то обнадежить его, Сага сказала:
— Возможно, твои родители еще не уехали от Йолина. Вот увидишь, завтра мы получим от них письмо, в котором они пишут, что останутся там еще немного. Это вполне вероятно.
— Да, — сказал Хеннинг. — Мне не хочется предаваться печали, потому что я уверен, что они живы. Ты же знаешь, папа и мама не могут умереть сейчас… Но все-таки так тяжело, когда испытываешь страх, не правда ли?
— Страх неведения, да. Это хуже всего.
И в этот момент у нее так заломила поясница, что ей пришлось стиснуть зубы.
«Это пройдет…» — подумала она, погоняя коня.
Теперь они ехали по пустынной местности, и она знала, что это будет тянуться долго. «Но ведь нет никакой опасности, — пыталась она успокоить себя, — до родов осталось еще три недели…» Она считала это просто предупреждением о том, что ей не следует впредь отправляться в такие поездки.
Но разве она могла не поехать? Тревоги Хеннинга ведь тоже кое-что значили для нее!
Мальчик устал.
— Ляг отдохни, — мягко сказала она. Он тут же выпрямился:
— Нет, нет. Я должен бодрствовать. Отец и мать…
Сага поняла.
Через десять минут после первой схватки последовала вторая, настолько сильная, что Сага согнулась пополам.
— Тебе плохо, Сага? — испуганно воскликнул Хеннинг.
— Надеюсь, все пройдет, — со вздохом произнесла она. — Ты же знаешь, что сейчас я не могу себе этого позволить! Что бы ты сказал обо мне, если бы меня угораздило умереть?
73 
