Совет его оказался не напрасным.
Близилась густая стена тумана, и вместе с ней надвигалось на поляну древнее Зло. Смутные тени, замелькавшие между стволами, стали оформляться в четкие силуэты. Проклятые наступали.
Очень скоро стало возможным хорошо рассмотреть тех, кто шествовал в первых рядах. Ниже пояса они по-прежнему оставались призрачно-размытыми. Но торсы, руки, плечи и головы выглядели вполне материально. Пожалуй, народная молва сильно преувеличила древность проклятых. Одежда и вооружение их не особенно отличались от средневековых, а облегченные доспехи придавали им вид даже более современный. Время не изуродовало тела воинов. Не было ни почерневших костей, ни клочков гнилой плоти, обычных для живых мертвецов. Проклятие даже не исказило их черты, они не выглядели как типичная нежить: ни клыков, ни страшных рыл. Они могли бы показаться живыми людьми, если бы не пепельно-серый оттенок кожи и глаза, горящие безумным, желтым, неутолимо-голодным огнем. И еще одна немаловажная деталь: нападающих на первый, приблизительный взгляд насчитывалось не менее двух сотен. Но не слышно было ни топота шагов, ни выкриков, ни звона оружия, ни общего гула, рождаемого большой толпой. Жуткая тишина висела над поляной. И в этой тишине они приближались, медленно и неотвратимо. Они шли убивать.
– Вы как хотите, а я стану громко выть от страха! – оповестила боец Оллесдоттер, судорожно вцепившись в локоть Рагнара. (На самом деле она предпочла бы локоть Хельги, но боялась ему помешать.)
– Вой! – разрешила Энка. Она и сама дала бы волю эмоциям, но мешало присутствие амазонки. «А, чтоб тебе пропасть!» – думала она с досадой и не без тайной надежды, что мысли ее обретут реальность.
А потом больше не осталось времени на размышления. Проклятые подступили к дольмену. Он выдержал первый удар. Натолкнувшись на невидимое препятствие, толпа проклятых отхлынула на насколько шагов. Но тут же вернулась, и сразу несколько мертвецов преодолели магическое заграждение. Рагнар лихо зарубил их мечом Лавренсия Снурра. Так началась битва.
Продолжалась она мучительно долго. Спасатели мира стояли, окружив Хельги плотным кольцом, и как могли отмахивались от наседавших воинов. Из восьми мечей против проклятых тварей действовал лишь один. Драконье серебро пронзало призрачные тела, и они оседали, растворялись в тумане – переставали существовать. Простая сталь их не брала, проходила насквозь, не причиняя ни малейшего вреда. Но сами мертвецы этого почему-то не замечали, шарахались, уворачивались от бесполезного оружия будто от настоящего. «Сохранили прижизненные рефлексы», – предположил позднее магистр Ингрем.
Сам он сражения так и не увидел – стоял закрыв глаза. Ничто не должно было отвлекать его от процесса.
Из всего многообразия способов осушения болот он выбрал самый, на его взгляд, простой и надежный. На месте болота вырастал холм, а неподалеку разверзался обширный котлован, ибо любому школяру известно: ежели в одном месте что прибавилось, в другом непременно должно убавиться. И вся та вода, что пропитывала болотный грунт, повинуясь законам природы (ну разве что магически усиленным и ускоренным), вытекала из растущего холма и скапливалась в котловане.
Одного он не учел в пылу событий: не стоило располагать котлован относительно холма таким образом, что поляна с дольменом оказывалась точно между ними. Потому что очень непросто сражаться с почти неуязвимыми мертвецами, стоя по пояс в воде, мутной, вонючей и затхлой. Потом, когда все закончилось, ему пришлось узнать, что думают ближние об умственных способностях демонов-убийц.
Одна Ильза осталась благодарной за непредвиденное наводнение.
Был миг, когда она с ужасом ощутила ледяную руку мертвеца на своей шее, заглянула в пустые, бессмысленные глаза и поняла – вот он и пришел, ее конец. Хотела крикнуть, позвать на помощь, но твердые, совсем непризрачные пальцы сдавили горло. И тогда она поджала ноги и нырнула. Окунулась с головой в тухлую жижу. Там, под водой, было холодно и тошно, зато стихия – только одна, и мертвецы в ней существовать не могли. Вцепившись в руку врага, девушка что было сил потянула его, отчаянно сопротивляющегося, за собой. Страха больше не было – лишь азарт битвы. Ага! Не нравится! Вот я тебя! Хватка проклятого разжалась, он упустил добычу…
Сражение оборвалось внезапно, когда всех уже начинало охватывать отчаяние, появились нехорошие мысли о том, что мир не будет спасен за отсутствием спасателей. Сколько ни рубил Рагнар драконьим серебром, враги все шли, шли и шли… и вдруг пропали. Будто и не было. Ни убитых, ни раненых не осталось на поле битвы. Даже воду Хельги успел высушить прежде, чем почувствовал обычные последствия использования спригганской магии.