85 
И сам Родрик, и потомки его исправно платили кровавую дань.
Так длилось до последней осени. В этом году выбор пал на Терезу, милую девушку, горничную дочери графа. Безропотно приняла она свою судьбу и отправилась в лес, как уходили сотни до нее.
Но прибежала обратно спустя три дня, вся в слезах, измученная, исцарапанная, в порванной одежде. И поведала страшное.
Связанная, лежала она под деревом, ожидая своей участи. Но в ту минуту, когда из лесу вышел огромный волк, чтобы схватить ее, рядом появились путники в серых одеждах. Она кричала, молила их идти своей дорогой, но незнакомцы не вняли ее мольбам. И оборотень был убит.
Спасители разрезали путы девушки, дали воды и велели возвращаться домой, а сами ушли. Тереза их не послушалась. День и всю ночь ждала она, что за ней придут, а потом еще два дня бродила по лесу, искала оборотней. Наконец поняв, что все напрасно, она побежала обратно в замок предупредить о надвигающейся беде.
– Двести пятьдесят лет, – качал головой граф. – Во всех владениях моих… Да что там! Во всем нашем королевстве не наберется столько народу, что должны забрать оборотни… Двадцать пять тысяч новых оборотней! Боги Великие, что станется со Староземьем?!
Слушатели переглянулись.
– А сколько было тех, кто убил оборотня? – спросил Аолен замирающим голосом. – Девушка не рассказывала?
– Пятеро. Старец и юноши – два человека, один эльф и один незнамо кто. Так сказала Тереза.
– Ого! – Хельги даже подскочил. – Это мы удачно зашли!
Граф не обратил внимания на его слова. Он сидел устало сложив руки и не мигая смотрел на огонек свечи. Он был совершенно подавлен несчастьем.
– Я искал спасения, ходил к колдунам и магам. Я был в сумрачных пещерах Дангор и видел там человеческий скелет на каменном ложе… Никто не смог мне помочь… Подданные мои под покровом ночи разбрелись кто куда. Уходили тихо, чтобы не обеспокоить жителей соседних земель. «Пусть жертвой станут другие, а до нас, глядишь, и не дойдет», – думали они, но вправе ли я судить их за это, ведь они столетиями оплачивали мою жизнь своими… Они ушли, а я остался. Я, как глава рода, должен заплатить за малодушие моего предка… Со мной осталась дочь и несколько преданных слуг. Наступает полнолуние, и это будет последняя ночь в нашей жизни. Нас ждет перерождение, более страшное, чем сама смерть. А вам пора уходить. Лошади оседланы, торопитесь!
– Боюсь, теперь нам точно придется остаться, – вежливо возразил Хельги. – Получается, нас сюда неслучайно занесло. Наготове очередная порция зла.
Только теперь Р'Анквар понял глаза.
– О чем вы, почтенный?! – недоуменно спросил он.
Причин скрывать правду не было, и они рассказали несчастному графу все как есть.
– Не иначе добрые боги услышали мои молитвы и ниспослали вас! – радостно вскричала дочь графа, падая на колени и, к большому неудовольствию Ильзы, пытаясь поцеловать руку Хельги. «Чего сразу его-то? – подумала девушка с досадой. – Пусть бы себе Рагнара целовала или там Орвуда!» (На самом деле у той не было никакой задней мысли, просто Хельги оказался ближе всех.)
Ночь прошла в напряжении. Никто в замке не спал. Ждали с оружием в руках. Оружия было много – за три недели хозяин успел запастись драконьим серебром. Оборотни не пришли! Граф отравил людей к границам, на разведку, но и там было все спокойно.
– Ничего удивительного, – сказал Аолен. – За четверть тысячелетия недолго и обсчитаться, ошибиться с датой. Будем ждать до завтра.
Полезнее было бы хорошенько отдохнуть, но сон не приходил. Любознательные гости разошлись по замку. Бродили по залам и коридорам, рассматривали потемневшие от времени портреты предков и старинное оружие, развешанное по стенам. Перелистывали пергаменты в замковой библиотеке.
Нашелся среди них и тот, в котором описывалась мрачная история рода Р'Анквар – граф пересказал ее почти дословно.
Ильзу пергаменты не занимали. Грамотой она овладела, но получать удовольствие от чтения так и не научилась. Она разговорилась с молодой графиней – девушки принялись сплетничать о замковых привидениях: кто каких встречал и где, какая у них история…
Сам граф сквозь слезы взирал на беспечную молодежь, и сердце его разрывалось от скорби. Он не верил в спасение и скрывал свои сомнения только ради любимой дочери. «Пусть девочка порадуется в последний раз, – думал он. – Чему быть, того не миновать, но надежда скрашивает ожидание».
85 
