26 
– Я вовсе не пустышка! – огрызнулась она. – Просто я в отчаянии!
Они приехали в колботский лес в сумерки. Ионатан легко нашел место, где должен был найти Руне. Но Руне там не было. Выйдя из машины, они огляделись по сторонам. Вокруг них был смешанный лес, жилья поблизости не было.
– А вот и он, – тихо сказал Ионатан.
Руне стоял чуть поодаль среди деревьев. В сумеречном освещении он напоминал какой-то пень, срубленное дерево. Он был одет в светло-коричневый замшевый пиджак, темные брюки и большие резиновые сапоги.
Ионатан заметил, как Мари замерла на месте. Он почувствовал ее отвращение еще до того, как услышал ее тихое: «Нет!». Но он и до этого знал, что все мысли о Руне, как о спасителе – пустая затея. Мари держалась от него на таком расстоянии, что это сразу бросалось в глаза.
Ионатан предупредительно толкнул ее в спину, и она взяла себя в руки, когда Руне, прихрамывая, подошел к ним.
– Это моя сестра Мари, – дрогнувшим голосом произнес Ионатан. – Моя старшая сестра.
Он надеялся, что Руне вспомнит, что помогать им должна была его младшая сестра.
С большой неохотой Руне протянул ей свою изуродованную руку. Мари удалось без дрожи пожать ее.
Она молча наблюдала, как они грузили в кузов какие-то длинные предметы и прикрывали их мешками с углем. Мелкие дрова в мешках назывались «шишками». При случае использовали древесный уголь – чаще всего для легковых автомобилей. В грузовиках аппарат газового генератора монтировался рядом с кабиной. В легковых автомобилях часто имелся специально оборудованный прицеп с аппаратом, а дрова в мешке хранились на крыше автомобиля. Весь бензин был конфискован немцами.
Обратно возвращались в молчании. В конце концов Ионатану показалось это невыносимым и он сказал:
– Мари переночует у меня. Ей некуда больше пойти. Надеюсь, ты не против, если она поможет перетащить твои дровишки?
– Нет, не против, – неохотно ответил Руне. Ионатан заметил, что они друг другу не понравились. Несмотря на то, что им приходилось находиться в одной кабине, они держались отчужденно.
Мари сдержанно произнесла:
– Как это прекрасно, нарубить в лесу дров! Не каждый себе может это позволить.
– Я использую их в качестве столбов для забора, – неохотно ответил Руне.
Ионатан не знал, что у него есть сад. Он вообще ничего не знал о Руне, да и не должен был знать.
Но потом он понял, что вряд ли это вообще были дрова. Эти удлиненные предметы имели несколько иную форму.
– Где тебя высадить? – спросил он.
Руне тут же назвал ему знакомый адрес: там жил член другой группы сопротивления.
Они свернули с дороги, и Руне дал Ионатану понять, что хочет поговорить с ним наедине. Поэтому Ионатан вышел из машины, чтобы помочь ему выгрузиться на тихой ночной улице.
– Ты уже говорил со своей второй сестрой?
– Да. Она согласна, – тихо ответил Ионатан. – С понедельника она начинает работать в больнице. То есть, с послезавтра.
– Хорошо. Следующая встреча должна состояться в среду, нужно определить срок новой поездки. И она поедет с нами.
Ионатан кивнул. После этого они с Мари вернулись в больницу. Сначала они ехали молча. Все слова были излишни.
Наконец, Мари вздохнула и сказала:
– Я не достигла желаемой цели, Ионатан. Я оказалась более легкомысленной, чем думала.
– Свои антипатии можешь оставить при себе.
– Я совсем не об этом. У него в самом деле фантастически добрые глаза. Но на всю жизнь…
– Я понимаю. Но… давай не будем говорить об этой поездке! Ему не разрешается самому разгружать машину.
– Я никому ни о чем не скажу. Ах, Ионатан, я так много думала о завтрашнем дне!
– Все будет хорошо, вот увидишь, – сказал он со своим обычным наигранным оптимизмом.
– Легко тебе говорить, – невнятно пробормотала Мари. – Вы, мужчины, всегда легко уходите от ответственности. От вас только и слышишь громкие фразы по поводу воинской обязанности и ежедневного бритья. И вам не стыдно болтать об этом! Вы и понятия не имеете о том, что такое стыд!
– Аминь, – произнес Ионатан, терпеливо выслушав ее.
Разумеется, разговор с родителями был не из приятных. Но с помощью Ионатана Мари смогла, по крайней мере, сказать все, что было необходимо. Она была совершенно уничтожена тем, что теперь еще и родители были недовольны ею.
26 
