ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>

Все по-честному

Отличная книга! Стиль написания лёгкий, необычный, юморной. История понравилась, но, соглашусь, что героиня слишком... >>>>>

Остров ведьм

Не супер, на один раз, 4 >>>>>

Побудь со мной

Так себе. Было увлекательно читать пока герой восстанавливался, потом, когда подключились чувства, самокопание,... >>>>>

Последний разбойник

Не самый лучший роман >>>>>




  154  

В допросной повисло молчание. Стало так тихо, что когда Листунов нечаянно смахнул на пол карандаш, все вздрогнули как от выстрела.

— Ерунда! — бросил Паврин зло. — Я понял: все эти страшные истории вы сочинили нарочно, чтобы нас деморализовать и сбить с толку! Это ваши отвратительные сыскные штучки! Но зря старались, господа, не на тех напали! Можете упражняться в подлости на нигилистах и прочем сброде, истинным же сынам отечества ваши каверзы не страшны!

Тут Титу Ардалионовичу очень захотелось встать со своего места и дать Модесту Матвеевичу по шее сапогом (лучше бы, конечно, розгой, и не по шее, но нижних чинов Роман Григорьевич пока отослал, а других тяжёлых предметов, кроме сапога, в допросной не имелось). Но агент Ивенский упрямству заговорщика обижаться не стал, постарался повернуть разговор в практическое русло.

— А что, — спросил он, обращаясь не к разбушевавшемуся Паврину, а к притихшему Мыльнянову, — нет ли способа проверить подлинность моих слов? Может быть, вас убедила бы какая-нибудь клятва?

Но ответил не Мыльнянов, а Паврин, причём очень живо.

— Безусловно, есть! Повторяйте за мной: клянусь Землёй и Небом, клянусь Водой и Огнём…

— Модест, не нужно, прекрати! — вдруг перебил Мыльнянов, бледнея.

— Нет, отчего же? Он сам хотел! Сам и виноват будет, свидетели имеются… Вот перебил, придётся сначала. Клянусь, Водой и Огнём, клянусь Светом и Тьмой, клянусь Землёй и Небом, и всем сущим под ним. Клянусь утробой матери моей и чреслами отца моего… — «Фу-у, стыд какой!» — скривился Удальцев, но Роман Григорьевич усердно повторял, хоть и его такие физиологические подробности немного смутили. — Клянусь именем моим, и силой моей, и жизнью моей, и плотью моей и кровью и духом. Клянусь, что, открывая судьбу Модеста Паврина, Георгия Мыльнянова и Сергея Таисьева, я говорил чистую правду, как она есть!

—  Или как я её представлял! — выкрикнул окончание клятвы Мылнянов. — Модест, отчего ты не договариваешь?

Тот не удостоил соратника ответом, лишь бросил снисходительный взгляд. А Роману Григорьевичу, эхом повторившему последние слова, объявил злорадно. — Ну, вот и всё! Это старинная формула, рассчитана специально на чародейское сословие, будь то маги, колдуны или ведьмаки. Если вы нам солгали — умрёте ровно через двенадцать минут.

Разумеется, Роман Григорьевич не умер. Сидел со скучающим видом и рисовал по памяти профиль девки-оборотня на допросном листе, пока остальные напряжённо следили за томительно-медленным ходом минутной стрелки на настенных часах.

Самое забавное — Паврина он опять не убедил.

— А-а! — вскричал он, поняв, что разделаться с коварным сыскным не удалось. — Так вы здесь и клятвы научились обходить?! Вот оно — настоящее змеиное гнездо! Покажите, покажите-ка ваши амулеты, милостивый государь!

Конечно, не стоило бы потакать арестованным, но Роман Григорьевич показал — жалко что ли? Паврин изучал их долго и придирчиво, выискивая тот, что против клятв, пока Мыльнянов не одёрнул горько:

— Брось, Модест! Мы оба знаем, что клятву именем Сущего обойти нельзя.

— Можно! — артачился тот. — Можно, если видения ему внушили, а он пересказал их нам, воображая, будто говорит правду! Всё предусмотрели, господа-сыскные! Вот если бы ты, Жорж, не встрял со своим окончанием…

— Ах, пожалуйста, могу и без окончания! — перебил Ивенский с лёгким раздражением, и без запинки, отмахнувшись от перепуганного Мыльнянова, повторил опасные слова, — …клянусь, что говорил чистую правду!

И снова не умер — надо же! Больше упрямцу нечем было крыть.

Тогда довольный Роман Григорьевич вызвал конвойных и велел увести заговорщиков в камеру, да не общую, где всякого народа вдосталь, и один сосед другого страшнее, а в отдельную, чтобы сиделось им мирно и хорошо думалось.

А недовольный Листунов заявил:

— Вы, конечно, начальник, вам виднее… Но я ума не приложу, для чего вам понадобилось устраивать этот учёный диспут с арестованными? Только даром потратили время, а результатов никаких, до архата даже разговор не дошёл. Лично я на вашем месте вызвал бы людей, произвёл допрос с пристрастием — живо заговорили бы господа патраторы. Они от простой розги, какой только малых детей учить, и то едва не разрыдались. А уж настоящая пытка…

  154