63 
Быстрым и привычным движением он снял с нее трусики и чулки. Нагота сделала ее смелее в проявлении своих чувств, она снова пробудилась к жизни и позволила своим рукам гладить его затылок, плечи и спину. «И я сказала, что это он выпил слишком много, — смущенно подумала она. — Да это же я забыла про всякое приличие. Но я знаю, что он хочет этого. Я знаю, что ему нравятся мои ласки».
Он показал ей жестом, что она должна стянуть с него рубашку. Она сделала это дрожащими руками и почувствовала кончиками пальцев его горячую кожу. Она слабо застонала, когда гладила его по спине, и ощутила, как курчавые волоски у него на груди коснулись ее обнаженного живота. Ее соски набухли, а приятная долгая дрожь перешла в мягкие толчки по всему телу.
Прерывисто вдыхая воздух, с плотно закрытыми глазами, она поняла, что он сбросил с себя всю одежду. «Это сон, это происходит не со мной, — подумала Бенедикте, — я скоро проснусь в моей одинокой постели».
Но колени Сандера, осторожно раздвигавшие ей бедра, были вполне осязаемыми. Все это время он осыпал ее долгими, страстными поцелуями и пылкими ласками, он дотрагивался губами до ее груди, так что все в ней трепетало, он склонил голову вниз, к ее животу, и… Нет, но он не может ведь сделать такое?
Сандер опустился еще ниже, его пальцы дотрагивались до самых интимных уголков ее тела и вот достигли… своей цели… У Бенедикте перехватило дыхание, она никак не могла подобрать нужного слова, она не могла поверить в то, что произошло, она почувствовала его язык, влажный, ласковый и шершавый, по ней прокатились волны самого невероятного наслаждения и желания продолжить игру дальше.
Когда Сандер заметил, что она достигла этой стадии, он быстро повернулся таким образом, что все чувства слились в одной, самой напряженной точке его тела, которой он касался ее нетерпеливого лона. Бенедикте глубоко вздохнула, чуть не застонав от неожиданности, но у нее больше не было сил, чтобы сдерживаться, вместо этого она встретила его так, что у него не возникло никаких трудностей. Впрочем, оба были настолько хорошо подготовлены предшествовавшей игрой, что он вошел в нее очень легко.
Он начал осторожно. Медленно и нежно, он никогда раньше не чувствовал такого наслаждения, он должен был сдерживать себя, чтобы не впиться ногтями в ее кожу. Приблизилась та неизбежная боль, но Бенедикте слышала об этом и была готова вынести все.
Она мельком увидела лицо Сандера, его глаза светились счастьем, несли оттенок почти священной страсти. Она слышала его тихие, постанывающие вздохи и понимала, что он сдерживается из-за нее. Поэтому она показала ему телом, что хочет и готова принимать его любовь полностью и целиком, и, выдавив из себя еще один стон, он окончательно потерял самообладание.
Ей стало больно. Безумно больно, но она хотела отдаться ему целиком, она больше не хотела щадить себя. И в короткую, пронзительную минуту, остановив потные тела в тишине и взаимном понимании, они оба оказались совершенно вне времени и пространства. Все было кончено и, завершив заключительные ласки, прошептав нежные, утешающие слова, Сандер и Бенедикте заснули, обнявшись.
Сандер Бринк интуитивно знал, что нужно женщинам. Но в этот раз его сердце не осталось равнодушным. И он не мог вспомнить, чтобы хоть раз прежде испытывал подобное наслаждение.
Когда наступило утро и забрезжил рассвет, Сандер все еще находился в комнате у Бенедикте. С некоторыми затруднениями он все же пробрался незамеченным к себе, мимо бодрых горничных, занимавшихся утренней уборкой, и путешественников, которым надо было рано отправляться в дорогу.
Но Бенедикте счастливо сидела на кровати и рассматривала свое тело. Обнаружила внизу несколько синяков и улыбнулась.
Посмотрели бы на это те дамы из Линде-аллее!
Нет, впрочем, не надо. Эту ночь она сохранит для себя.
После завтрака они отправились назад. Они шли рука об руку, улыбались, разговаривали и время от времени останавливались, чтобы обнять или поцеловать друг друга. Пройдя половину пути, они свернули с тропинки, ведущей наверх, и нашли солнечную, укромную полянку, на которой с удовольствием повторили ночную авантюру. И на этот раз Бенедикте почувствовала, что все может быть не только больно и мучительно. Она получила представление, хоть и небольшое, о том, какой сладкой любовь может стать однажды.
Сандеру нравилась ее застенчивая, счастливая улыбка, он предвидел, как сможет открыть перед ней все радости любви.
63 
