Особенно,... 
68 
Ночь полностью опустилась, когда приехали к первым домам деревни Пасси, ночь, которую несущиеся грозовые тучи делали совершенно непроглядной. Ни один огонек не мелькал среди укрывавшей усадьбы густой зелени, кроме желтого света в привратницкой у железных ворот, указывавшего, что швейцар сахарного завода банкира Бенжамена Дельсера находится на своем посту. Дальше расстилался парк водолечебницы Пасси, обычно полный шума и оживления, но сейчас хранящий полную тишину среди словно окаменевших в неподвижном воздухе деревьев. Гракх принял вправо и направил лошадей по плавно поднимающемуся склону между парком и каменным забором большого владения. В конце этой улицы висящие на черных железных кронштейнах изящные позолоченные фонари освещали высокие решетчатые ворота и две сторожевые будки, охранявшие вход в особняк Ламбель. Марианна, однако, приказала Гракху остановить карету на спуске, не доезжая, и поставить ее таким образом, чтобы ее было меньше видно. И когда юный кучер выразил удивление, она добавила:
– Я хочу войти в этот дом незаметно.
– Однако утром…
– Утром было светло, и сохранить тайну не представлялось возможности. Теперь же темная ночь, и я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал о моем присутствии здесь… Это не могло бы принести ничего, кроме неприятностей всем, а особенно господину Бофору, – сказала она, подумав о том, какова была бы реакция ревнивой Пилар, если бы она узнала, что в ее отсутствие, ночью, Язон принимал женщину, и не просто женщину, а именно Марианну.
Видя, как со смущенным видом отвернулся Гракх, она поняла, что он заблуждается, считая это любовным свиданием. Потому она сразу же поставила точки над «i».
– Этой ночью Язону грозит большая опасность, Гракх. Я одна имею возможность спасти его. Вот почему мне надо пойти туда. Ты хочешь помочь?
– Спасти господина Язона? Что за вопрос! – ответил бравый малый радостным тоном, доказывавшим, какое облегчение он ощутил. – Только это не так просто: стены высокие, решетка крепкая. Что касается входа с Версальской дороги…
– Утром я заметила в стене маленькую калитку, она должна быть не так далеко отсюда. Сможешь ли ты ее открыть?
– Чем? У меня только руки, а если я попытаюсь ее взломать…
– Этим.
Марианна достала из-под своей шелковой накидки отмычку и вложила в его руку.
Ощупав пальцами форму инструмента, Гракх приглушенно воскликнул:
– Ого! Вот это да!.. Но откуда…
– Тс-с! Это мое дело, – прошептала Марианна, которая нашла этот инструмент в слесарном наборе Жоливаля. (Подобно покойному Людовику XVI, виконт Аркадиус всегда имел слабость к слесарному делу и хранил в своей комнате объемистую сумку с набором инструментов, присутствие которой у менее почтенного человека могло бы вызвать сомнение в его добропорядочности.) – Ты считаешь, что с помощью этого сможешь открыть калитку?
– Если она изнутри не на засове, то это детская игра, – заверил ее Гракх. – Вот увидите!
– Минутку! Сходи потихоньку к воротам и посмотри, не виден ли в доме свет. Посмотри также, нет ли во дворе кареты или лошадей. Мне известно, что господин Бофор ожидал кого-то к восьми часам, – добавила она. – Возможно, посетитель еще там.
Вместо ответа Гракх сделал знак, что понял. Он снял шляпу и положил ее вместе с ливреей в карету, которую отвел в глубь парка водолечебницы под густые ветви старого дерева, затем направился к воротам, производя не больший шум, чем кошка. Когда глаза Марианны достаточно привыкли к темноте, чтобы различить калитку, она направилась к ней и, убедившись, что она закрыта, притаилась в углублении стены, чтобы дождаться возвращения Гракха.
Жара была удушающей, но гроза уже давала о себе знать. С юга доносились глухие раскаты грома, и молния, еще далекая, на мгновение прорезав зигзагами горизонт, проявила влажную ленту Сены. Где-то по соседству, очевидно, в небольшой церкви Нотр-Дам-де-Грас, часы пробили девять часов, и сердце Марианны, до предела наполненное тревогой, стало биться с перебоями. Его терзали смутные безотчетные опасения. Что, если Язон не вернется из Мортфонтена перед встречей с Кроуфордом? Что, если встречу, о которой говорил Франсис, отменили… или Язон вопреки тем данным, которыми якобы располагал Кранмер, уже отправился туда?.. Если завтра на рассвете, в Венсеннском рву…
Картина, представшая в воображении Марианны, была такой живой и ужасной, что она с трудом удержала стон. Вся дрожа, она прижалась к стене в поисках прохлады у ее камней, чтобы успокоить горячку, которая, поднимаясь, стучала в висках. Она еще не полностью оправилась после недавней болезни, а экзекуция, которой подверг ее Чернышов минувшей ночью, еще усугубила ее состояние. Но, представив себе человека, ненавидимого ею теперь всеми фибрами души, она ощутила прилив новых сил, достала платок и стала машинально вытирать мокрые от пота щеки. От свежего запаха одеколона, которым она обильно полила перед уходом платок, ей стало лучше. Тут же появился Гракх.
68 
