8 
— Предпочитает жрать из кормушки со своими собаками!
— Я как гляну на нее — оторопь берет. Беднягу Лонгиера загрызли, а она с этими зверюгами чуть ли не целуется!
— Вот и хорошо, — проворчал сосед слева, — хоть за столом псиной вонять не будет.
Крэг поднял брови, встретив отсутствующий взгляд Фокса — тот и не подумал одернуть подчиненных.
— Добрый вечер.
Лишь немногие из обернувшихся на эти слова офицеров имели смущенный вид. Чадар наверняка ушла бы за свой любимый дальний столик, если б не слышала предыдущие реплики. Села, уткнулась в свою тарелку, не обращая внимание на неловкие ухмылки и на то, что некоторые из соседей просто рвались в бой. Когда она успела им насолить? Или это просто отторжение новичка, который, по мнению сложившегося коллектива, им пренебрегает?
Крэг покосился. Чадар ела спокойно, ничем не выказывая своего желания побыстрее убраться из недружественной ей столовой.
— Как щенки, мастер? — неожиданно спросил он. Так неожиданно, что все сначала посмотрели на него, а потом уже на Чадар. Та на мгновение перестала есть.
— Хорошо, — сказала, обращаясь к своей тарелке.
— Можно на них взглянуть?
— Конечно, — произнесла Чадар тоном, подразумевавшим обратное.
— Вы тоже без ума от собак, господин капитан?
Он с удовольствием перевел взгляд на свою эффектную соседку напротив — черноволосую глазастую женщину.
— Слишком сильно сказано.
— А вот мастер Чадар их просто обожает, это нам еще Лонгиер рассказывал. На своей планете она даже занималась с ними любовью, ведь так, мастер?
Чадар допила сок. Поглядела вдоль стола на майора Фокса.
— Могу идти, майор?
Тот вяло махнул рукой.
— Ну так как, мастер? — с веселым вызовом спросила лейтенант, покачиваясь на стуле.
Чадар аккуратно сложила приборы в тарелку, встала и сказала поверх голов:
— Если вас интересует… техническая сторона дела, то моим напарником была сука. Идемте в питомник, капитан?
Они сидели на корточках, разглядывая попискивающий шевелящийся клубок. Чадар доставала каждого щенка по очереди, внимательно разглядывала, держа за толстые хвосты: одни висели, как трупы, другие, повизгивая, извивались, стараясь освободиться. Крэг то и дело поглядывал на метавшуюся за решеткой суку.
— Вы держите их отдельно от матери?
— Она может запросто отгрызть им головы, — Чадар пожала плечами в ответ на его гримасу. — Вы сами вывели таких асоциальных особей.
Она с интересом рассматривала щенка в своих ладонях.
— Эмма, ты что, с леопардом повязалась? Пятнистый какой…
Щенок тыкался в ее пальцы морщинистой мордой, беспрерывно попискивая.
— Все-все, малыш, — сказала Чадар, и Крэг быстро взглянул в ее близкое лицо. Было что-то… неправильное в нежности, которая звучала в ее голосе. В этой женщине таились мягкость и любовь — только направлены они не на тех, кому это все предназначалось.
Чадар вновь уложила щенков в обогреваемую коробку, пододвинула к клетке. Собака села за решеткой, не сводя с людей тяжелого взгляда.
— И что с ними будет дальше?
Чадар пожала плечами.
— Вязка была неплановой. Через неделю выберут наиболее перспективных. А остальных… кажется, у вас это называется выбраковкой.
— Вы забываете, что это животные, — заметил Крэг. — Предназначенные служить людям.
— Служить? Конечно, вы ведь не оставляете им другого выбора.
Она повернулась и ушла к своему любимому убийце Гачу. Крэг смотрел ей вслед. А не могла ли эта защитница собачьих прав возмутиться, что Лонгиер применил какие-то… сильные меры воздействия на собак, и…
И что дальше? Открыла клетку. Натравила собаку. Закрыла клетку и преспокойно свалила с базы.
Могла.
Лайма перегнулась вниз. Постель Крэга была застелена — опять ушел в ночной рейд? Капитан был человеком действия и вязкая неопределенность расследования, похоже, начала его угнетать. Ей самой база казалась громадной ловушкой. На нее просто давили стены. Лайма спустилась, оделась и бесшумно прошла по пустому коридору. Дежурный спал у мониторов. Она скользнула в приоткрытую дверь гаража-ангара. Ноги сами несли ее мимо молчащих вездеходов, контейнеров, стендов…
Двор базы просто вычищен и отутюжен колесами вездеходов. Ночь была влажной и душной. Лайма втянула воздух, не приносящий ни свежести, ни каких-либо будоражащих запахов. Даже сквозь носовые фильтры ощущался яд, сочащийся из останков громадного города, синевато-белым мороком светившегося на горизонте. Лайма присела на ящики у стены, засунув руки в карманы куртки. Здесь никогда не было видно звезд — звезд, лун, самого неба — одно серое ядовитое облако, клубящееся над разрушенным мегаполисом…
8 
