226 
Только вернулись на первый этаж — менеджер в кабинет вызывает. Ну, все, думаю, — сейчас орать начнет. А он даже не разозлился нисколечко. Докладывай, говорит, подробнее, что произошло. Ну, я и рассказала в деталях. Даже звук шагов изобразила — хоть и чувствовала себя последней дурой при этом… Так и казалось — вот сейчас он расхохочется на весь кабинет и закричит, что мне все это приснилось.
А он даже не улыбнулся. Наоборот — сделал страшно серьезное лицо. И сказал: “Обо всем этом ты больше никому не рассказывай, хорошо?” Ласково так говорит, с участием в голосе. “Вероятно, — говорит, — произошла какая-то ошибка. Однако никак нельзя допустить, чтобы другие сотрудники стали чего-то бояться. Так что уж постарайся держать язык за зубами”.
Но вы понимаете, в чем дело… Мой менеджер никогда ласковос людьми не разговаривает! Влепить кому-нибудь в лоб словцом покрепче — вот это в его обычной манере. Поэтому мне и пришло в голову… Может, я уже не первая, кто ему об этом рассказывает?
Она замолчала. Я тоже молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Пауза затягивалась — пожалуй, нужно было задавать какие-то вопросы.
— А от других сотрудников вы ничего такогоне слышали? — спросил я. — Того, что пересекалось бы с вашим случаем… Каких-нибудь странных рассказов, мистических историй? Пусть даже на урове слухов…
Она покачала головой.
— Слышать не слышала… Но я чувствую: что-то ненормальное за всем этим кроется. Вот и менеджер на мой рассказ так странно отреагировал… И вообще — слишком много вокруг недомолвок, каких-то разговоров полушепотом… Не могу объяснить как следует, но… странно очень. Я раньше в другом отеле работала — так ничего похожего! Разумеется, тот отель не был таким громадным, да и в целом обстановка была другая, — но все равно: слишкомбольшая разница. В прежнем отеле, помню, тоже какие-то байки-страшилки рассказывали, — да что говорить, у каждого отеля есть хотя бы одна своя история с привидениями! — но мы над ними смеялись, никто всерьез не воспринимал. А здесь совсем не так! Здесь никто ни над чем не смеется. И от этого — еще страшнее. Если бы менеджер от моего рассказа рассмеялся! Или хотя бы наорал на меня… Я бы тогда, наверное, успокоилась, решила бы — ну точно, ошибка какая-то. А так…
Она нервно прищурилась, разглядывая стиснутый в ладони бокал.
— А после этого случая вы хоть раз поднимались на шестнадцатый этаж?
— Да постоянно, — ответила она скучным голосом. — Я же на работе. Хочешь не хочешь, приходится туда ездить. Но обычно я бываю там только днем. Вечером — никогда. И что бы ни случилось — ни за что не поеду вечером. Не дай бог еще раз пережить такое… Я поэтому и в вечернюю смену больше не выхожу. Так прямо и сказала начальству: не хочу — и точка.
— Так, значит, до сих пор вы об этом никому не рассказывали?
Она дернула подбородком.
— Я ведь говорила… Вам сегодня рассказываю впервые. Раньше, может, и хотела бы рассказать — да некому. А теперь появились вы — и тоже интересуетесь, что же там происходит… Ну, на шестнадцатом этаже.
— Я? С чего вы взяли?
— Ну, не знаю… Про старый отель “Дельфин” вам что-то известно. И о том, как он исчез, сразу спрашивать начали… Вот мне и показалось — может, хоть у вас найдется какое-то объяснение тому, что со мною было…
— Никакого объяснения у меня нет, — ответил я, немного подумав. — И про тот, старый отель я мало что знаю. Маленький, захудалый такой отелишко. Четыре года назад я там остановился, познакомился с хозяином, а теперь проведать решил… Вот и все. Не было в том отеле ничего примечательного. Ничего, что можно запомнить и потом рассказать.
Про себя, в душе, я вовсе не считал старый отель “Дельфин” таким уж обычным —однако на нынешнем этапе знакомства откровенничать не хотелось.
— И все-таки, когда сегодня днем я спросила, был ли это приличный отель, — вы ответили, мол, долго рассказывать… Что же вы имели в виду?
— Имел я в виду кое-что очень личное, — пояснил я. — Начни я вам рассказывать — это действительно заняло бы кучу времени. Но после всего, что вы рассказали, я уже не думаю, что моя история как-то связана с вашей.
Мой ответ, похоже, сильно ее разочаровал. Она скривила губы и какое-то время молча разглядывала руки.
226 
