Особенно,... 
139 
Семья д'Обиньи была слишком набожна, чтобы сознательно оттолкнуть раскаявшегося грешника. Граф согласился пойти навстречу просьбе Жерве, причем даже не спрашивая, что думает об этом дочь. Этого в те времена не требовалось. К счастью, Эме вовсе не находила отталкивающим этого высокого здоровяка с горящими глазами и звучным голосом, так смешно и очаровательно терявшего всю свою надменность и самонадеянность, как только он оказывался рядом с ней.
Вот так и получилось, что в родовой замок Жерве в Эксе, неподалеку от Мулена, отправилась очень счастливая чета. Жерве был в восторге от того, как ему повезло. Он был совершенно околдован хрупкой грацией своей юной жены, нежностью ее взгляда. Эме, со своей стороны, открыла для себя, что любовь способна стать очень приятным времяпрепровождением. Так продолжалось две недели. В благословенной тени Экса, где было так прекрасно укрываться от жаркого солнца днем, супруги предавались любовным утехам опьяняюще нежными летними ночами.
Иногда кто-то из соседей или родственников заезжал поздравить новобрачных, которые, впрочем, легко бы обошлись без этого. Они были правы в своей нелюбви к визитам. Именно с одного из них и начались несчастья в семье де Ларош. А именно – с приезда лучшего друга Жерве, Жана де ла Рюелля.
Однажды вечером, когда юная владелица замка распоряжалась приготовлением позднего ужина, двое друзей отправились на прогулку, собираясь посмотреть, как заходит солнце, и вдохнуть аромат свежескошенной травы. Прошло два часа, и уже начавшая беспокоиться Эме увидела, как к замку приближается тревожная процессия. Крестьяне тащили явно наспех сделанные из подручных материалов носилки, на которых лежал раненый человек. Это был Жерве де Ларош! Он истекал кровью. Шутка ли – семь ударов шпагой! Нос его был разрезан одним из ударов по всей длине.
Увиденное так потрясло Эме, что она упала в обморок. Когда сознание вернулось к ней, несчастная узнала, что же произошло. Оказалось, что во время путешествия по окрестностям Жерве и Жан повстречались с одним из соседей, господином де Шомжаном, который также решил в это время отправиться погулять с другом. А надо сказать, что ла Рюелль с Шомжаном давным-давно были в ссоре. При встрече сразу же вспыхнула перепалка. Слово за слово, и вот уже вытаскиваются из ножен шпаги, чтобы в поединке разрешить споры, неизбежно возникающие между джентльменами, точки зрения которых на мир не во всем совпадают. Но законы дуэли в те времена требовали, чтобы секунданты также принимали участие в поединке. Жерве пришлось обнажить шпагу против друга Шомжана. Вскоре четыре клинка уже сверкали в косых лучах заходящего солнца. Впрочем, никто так толком и не узнал, была ли битва на самом деле такой уж случайной и неожиданной, как о том рассказывал единственный уцелевший. Потому что к этому часу только Жерве и остался в живых. Остальные трое участников дуэли были мертвы. Как раз в то время, когда одни местные жители позаботились о том, чтобы доставить раненого в замок, другие крестьяне занимались доставкой тел. Да, Жерве уцелел в битве, но в каком же чудовищном состоянии он находился! Несчастный, казалось, долго не протянет. Ему оставалась лишь краткая передышка перед тем, как отдать богу душу. Никто и гроша бы не поставил на то, что ему удастся выжить. Бедняжка Эме, пытаясь превозмочь боль и горе, прежде всего отдала приказ слугам:
– Закройте все двери и все окна, поднимите мосты, я не хочу, чтобы кто-то посторонний смог проникнуть в замок. Пусть мой дорогой повелитель упокоится в мире!
Затем она распорядилась уложить раненого в постель, велела служанкам омыть его раны и как могла взялась за лечение своего ненаглядного Жерве. Но наступил момент, когда ей показалось, что пора бы ему причаститься. Эме послала за священником.
Раненого причастили, соборовали, и… он выжил. На следующее утро он не только еще дышал, но и проявлял явные признаки улучшения. Жизнь в нем возрождалась. Тем не менее Эме не отменила приказа держать замок запертым. У нее на этот счет были свои резоны. И опасения оправдались. Ближе к вечеру у входа в замок появились сержант и двое солдат военной полиции Мулена, которым было приказано арестовать сеньора де Лароша по обвинению в убийстве! Тут властям явно сыграла на руку дурная репутация графа. Никто не мог поверить, что он был способен удовольствоваться скромной ролью секунданта друга.
139 
