Особенно,... 
145 
– Этот господин хотел проехать верхом! – заявил караульный.
– Это запрещено. Можешь войти во дворец вместе со мной, но лошадь тебе придется оставить д'Обиаку. Караульный имел полное право не пропускать тебя – таков приказ. Впрочем, я и сам пройду пешим.
Капитан мушкетеров бросил поводья лошади юному корнету, следовавшему за ним, взял друга под руку и вошел вместе с ним в просторный двор.
– Я приехал сюда на минутку, – объяснил он Рабастану. – Мне нужно получить указания от Его Величества и кардинала Мазарини. А потом мы пойдем поужинаем в какой-нибудь славный кабачок. Ты явился вовремя: мне надо много чего тебе сказать!
Все обязанности капитана были и впрямь исполнены довольно быстро. К счастью, никто в этот вечер не нуждался в услугах д'Артаньяна. Очень скоро двое гасконцев, не скрывая удовольствия, уже сидели друг против друга за накрытым столом в лучшем, самом тихом уголке знаменитого кабачка «Сосновая шишка» на улице Жюивери.
Приступив к закускам и запивая их первыми глотками доброго бургундского, они принялись обмениваться новостями, как это всегда бывает с людьми, долгое время находившимися в разлуке. Но все новости, которые привез Рабастан с родины, разом померкли перед единственной, припасенной для него д'Артаньяном. Удивительное сообщение было преподнесено им другу одновременно с тем, как была подана истекающая жиром пулярка.
– Рабастан, я женюсь!
Беарнец чуть не подавился, другу пришлось крепко похлопать его по спине.
– Смеешься, что ли? Ты – женишься?! Но зачем?
Мушкетер пожал плечами и опустошил свой кубок, прежде чем наполнить его снова.
– Может, дело в возрасте, но главное – приказ! Кардинал дал мне понять, что капитан мушкетеров должен принимать гостей в собственном доме. Чтобы вести дом, нужна хозяйка. Ну, я и послушался: выбрал одну женщину, и мы должны пожениться через три дня. Ты будешь присутствовать на свадьбе!
Тяжелый вздох, которым сопровождалось это объяснение, и новый стакан вина, который должен был помочь подавить этот вздох, яснее ясного говорили о том, как д'Артаньян сожалеет, что приходится расставаться с веселой холостяцкой жизнью. Что же до Рабастана, то он глаз не сводил с друга. На лице растерянного беарнца читалось недоверие, смешанное с состраданием.
– Да никто же не поверит в это там, у нас дома! Ты – и вдруг женишься! Анри д'Арамиц просто лопнет со смеху. О, он будет смеяться, не переставая, не меньше недели!
– Что уж так веселиться, – ответил д'Артаньян, задетый за живое. – В конце концов, он сам женат уже десять лет! Наш бывший Арамис очень давно отказался от безумств, которые мы совершали во времена нашей юности вместе с Атосом и нашим дорогим Портосом…
Когда д'Артаньян произносил последние два имени, выразительное лицо капитана мушкетеров омрачилось, и Рабастан инстинктивно понизил голос.
– Они оба уже умерли, правда? И сеньор Арман де Силлеж д'Атос и сеньор Исаак де Портос?
– Да. Один был убит на дуэли, другой погиб на войне, – вздохнул д'Артаньян. – Из нас четверых в живых остались лишь д'Арамиц да я сам. Вот видишь, теперь настало время остепениться и мне…
– Может быть, ты и прав… А потом, я думаю, ты любишь свою суженую?
– Разумеется, я люблю ее, – чуть-чуть живее, чем можно было ожидать, откликнулся д'Артаньян. – Все любят своих суженых! Впрочем, – поторопился он добавить, – у нее масса достоинств: она богата, она меня любит, и она очень хороша собой. Чего же еще требовать от женщины?
– Верно, – заметил Рабастан, продолжавший пристально смотреть на друга. – Выпьем за твою будущую женитьбу! Желаю тебе большого счастья!
Друзья чокнулись, но Рабастану все равно казалось подозрительным слишком уж хорошее настроение мушкетера. Он поставил бы свою лошадь против корзины капустных кочанов на то, что д'Артаньяну в тысячу раз было бы приятнее не жениться!
Однако три дня спустя в луврской часовне гасконец стал свидетелем бракосочетания. Какая прекрасная была свадьба! Присутствовали сам король, королева-мать Анна Австрийская, уже порядком одряхлевший кардинал Мазарини и весь французский двор. В первых рядах собравшихся блистали красотой племянницы кардинала, прелестные Манчини, с которых глаз не спускал молодой Людовик XIV.
Что касается невесты, это была женщина лет примерно тридцати пяти, темноволосая, довольно пухленькая и к тому же еще сохранившая почти девичью свежесть. Она выглядела бы весьма соблазнительно, если бы не чрезмерная стыдливость и набожность, которые, на взгляд Рабастана, отнимали у нее большую часть природного очарования. Глядя на невесту, друг детства капитана мушкетеров не уставал думать о том, как такой бонвиван и озорник, как д'Артаньян, мог выбрать для себя подобную супругу. Зато он теперь гораздо лучше понимал, почему тот так тяжело вздыхал в вечер их первой после долгой разлуки встречи три дня назад. Тем не менее вдовствующая баронесса Шарлотта-Анна де Сен-Круа де ла Клейетт время от времени, поворачиваясь к жениху, бросала на него красноречивые взгляды. Шарлотта пыталась скрыть свои чувства, находясь в святом месте, но взгляды эти совершенно откровенно говорили об истинной природе ее отношения к д'Артаньяну. Женщина была влюблена в обольстительного капитана, как кошка. «Господи боже мой, когда речь заходит о любви, никогда нельзя терять надежду», – в утешение себе думал Рабастан.
145 
