25 
Внезапно Катрин схватила затянутой в перчатку рукой сестру за локоть.
– Ох, посмотри! – шепнула она. – Посмотри на этих двух всадников. Один уже старый и безобразный, но другой…
Другой? Молодой человек был чрезвычайно хорош собой. Высокий, стройный, светловолосый… Было похоже, что сам Аполлон спустился на землю. Голова греческого бога на теле атлета. А костюм! Редко увидишь такого элегантного мужчину! Натали удивленно подняла брови.
– Пожилой господин – это голландский посланник барон Геккерн, ужасный старый сплетник. Злой как черт.
– А другой? Другой?.. – в восторге повторяла Катрин.
– Другого я не знаю…
Но прошло совсем немного времени, и сестры узнали, кто этот незнакомец. Красота Натали, как и следовало ожидать, произвела свое обычное воздействие. Мужчины приблизились к прекрасным всадницам. Барон отвесил низкий поклон.
– Разрешите представить вам молодого человека, который сгорает от желания выразить вам свое почтение. Перед вами барон Жорж Дантес… Французский дворянин… пока что!
– Что значит это ваше «пока»? – заинтересовалась Натали, протягивая молодому человеку руку.
– Жорж отправился в изгнание, чтобы не служить узурпатору Луи-Филиппу. Я намерен его усыновить самым законным образом и сделать своим наследником.
– То есть сделать голландцем? – необдуманно воскликнула Катрин. – Как жаль! Это ведь так прекрасно – быть французом!
– При условии, мадемуазель, что Франция остается Францией! – улыбаясь, ответил Дантес. – Разрешите немного побыть с вами? Ничто не могло бы доставить нам большего удовольствия!
Улыбке юного красавца трудно было сопротивляться. Натали и Катрин согласились. Знакомство завязалось…
Барон Геккерн обладал широкими связями, и он сделал все возможное для того, чтобы обеспечить своему подопечному в Петербурге блестящее существование. Не прошло и месяца после приезда француза в Россию, как его уже приняли в знаменитый и аристократический полк кавалергардов, основанный самой Екатериной Великой. Благодаря этому он получил восхитительный белый мундир, еще больше подчеркивавший его красоту и отличную выправку. Все петербургские дамы сходили по нему с ума…
Но, пожалуй, сильнее других это безумие охватило сестру Натали Катрин. Но Дантес танцевал целыми вечерами с Натали.
– Аполлон и Венера! – шептались вокруг, едва завидев их. – Вот это пара так пара!
И Натали с беззаботностью, впрочем, всегда составлявшей основу ее характера, позволяла мало-помалу завести себя на опасную тропу. Катрин, безумно влюбленная в Дантеса, только пыталась сдержать вздохи при виде танцующей с французом сестры. Только Александрина сурово осудила жену Пушкина:
– Чего еще ждать от этой дуры! Позволить себе увлечься красивым манекеном, когда твой муж – такой изумительный человек!
А изумительный человек в это время ничего не слышал и ничего не видел. Он работал без устали, охваченный лихорадкой вдохновения, которая заставляла его забыть обо всем, забыть о целом мире, забыть даже о Натали… И все-таки однажды утром ему пришлось рухнуть с небес на землю: в его почте оказалось гнусное письмо.
Письмо было анонимным, датировано оно было 3 октября 1836 года. А сказано в нем было следующее:
«Кавалеры первой степени, командоры и рыцари Светлейшего Ордена Рогоносцев, собравшись в Великий Капитул, под председательством Его Преподобия Великого Магистра Ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единогласно избрали господина Александра Пушкина заместителем великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом Ордена…»
Распаленный бешенством Пушкин швырнул мерзкую бумажонку в угол комнаты. Потом, убежденный, что этот пасквиль – дело рук барона Геккерна, решил отомстить ему. Барон слишком стар для того, чтобы драться? Отлично, он вызовет его драгоценного приемного сына. Этот француз – причина всех зол!
Скорее всего поэт не ошибся в своих предположениях. Голландский посланник действительно ненавидел Пушкина, – правда, причины этой ненависти оставались неясными. Но тем не менее Геккерн вредил Пушкину всякий раз, как это ему удавалось. Он делал все возможное, чтобы Натали стала любовницей Дантеса. Но вызов Пушкина его встревожил. Дуэль? Сейчас? Она может пагубно отразиться как на его собственной карьере, так и на карьере Жоржа. Царь покровительствует Пушкину, пусть даже, вполне возможно, из-за красоты его жены. Нет-нет, надо все уладить мирно, и чем скорее – тем лучше.
25 
