133 
— И вы спустились по этой лестнице?
— Нет. Скоро должны были звонить к заутрене, и я опасался, как бы меня не застали врасплох. Но я снова пойду туда сегодня ночью.
— Тогда я пойду с вами, — решил Тибо, захваченный радостью открытия и отбросивший всякое недоверие.
Несколько часов спустя, когда весь монастырь уснул, Адам и Тибо извилистым путем, стараясь насколько возможно держаться в тени зданий, — луны на небе не было, но звездные ночи, особенно с приближением лета, так светлы! — добрались до одной из четырех лестниц, ведущих на террасу, на которой стояла увенчанная восхитительным куполом восьмиугольная молельня, выстроенная вторым халифом и превращенная христианами в часовню, посвященную ангелам. Впрочем, ею давно уже не пользовались, и Тибо никогда там не бывал. Они поднялись наверх, и, когда Адам открыл одну из соответствовавших четырем сторонам света четырех дверей с портиками, опиравшимися на колонны из драгоценного мрамора, Тибо был поражен благородством и красотой этого места. Как и положено жителю Иерусалима, он с детства знал этот шедевр искусства Омейядов — правда, лишь издали: поскольку часовня помещалась внутри монастыря тамплиеров, он никогда к ней не приближался и уж тем более в нее не заглядывал. Превращение бывшей мечети в святилище для христианских обрядов всегда казалось ему сомнительным, поскольку выглядела часовня так, словно по-прежнему принадлежала исламу. То, что находилось внутри, завораживало: двойная галерея со стройными колоннами окружала простой камень, который был тем не менее одной из святынь двух религий: иудеи считали, что именно здесь рука Господа остановила руку Авраама, готового убить своего сына; мусульмане — что именно с этого камня Мухаммед взлетел в небо на крылатом коне Аль Бораке. Христианам же приходилось довольствоваться одной деталью: в миг, когда Пророк улетал, камень хотел последовать за ним, но Гавриил, ангел Благовещения, остановил его, положив на него ладонь, отпечаток которой и сегодня хранил камень. Крестоносцы, желая навести здесь порядок, возвели алтарь над этим трижды священным камнем. Это и впрямь было самое явное свидетельство тесного переплетения различных, но соседствующих друг с другом религиозных преданий, которые сохранила Палестина.
Глаза Тибо быстро привыкли к царившей в часовне темноте, и он залюбовался великолепными синими с золотом мозаиками, на которые Адам не обращал ни малейшего внимания: он уже пытался приподнять одну из мраморных плит.
— Не хотите мне помочь? — проворчал он. — У вас будет сколько угодно времени, чтобы вернуться сюда и наглядеться на все это днем. Двери никогда не запираются. Ох, до чего же тяжелая!
При помощи мотыги и лома им вдвоем удалось сдвинуть плиту, которая и в самом деле прикрывала уходившие в глубь ступени. У Адама были с собой факел и масляная лампа, которую он зажег от факела; он начал спускаться в подземелье великого храма Ирода. Вскоре они оказались в глубокой и узкой пещере, в своде которой, как ни странно, было пробито нечто вроде дымохода. Тибо не успел задать вопрос, хорошо осведомленный пикардиец тут же ему объяснил:
— Во времена евреев над этой дырой находился алтарь для жертвоприношений, в нее сбрасывали пепел. Взгляните — точно под ней находится другая дыра, в полу. Как бы там ни было, колодец душ, похоже, находится именно здесь, и туда должен вести подземный ход.
— А разве голос в вашем сне не говорил вам о землетрясении, которое Господь устроил, чтобы преградить туда доступ?
— Мне это не приснилось! — резко возразил Адам. — Но вы правы, он сказал, что земля содрогнулась. В таком случае это должно было произойти там, — он показал на растрескавшуюся южную стену, которую и впрямь, похоже, толкнула исполинская рука. — Не представляю, как мы вдвоем сможем разгрести эти завалы, — добавил он, внезапно приуныв.
Адам сел на пол и принялся разглядывать то, что, как ему казалось, положило конец его поискам.
— Почему бы не попросить братьев о помощи? — предложил Тибо. — В конце концов, возложенная на вас миссия касается всего Ордена, и, думаю, никто не просил вас сворачивать горы в полнейшей тайне.
При свете факела было видно, как гневно блеснули голубые глаза пикардийца.
— Обратиться к Ридфору? Не иначе вы с ума сошли? Священные Скрижали не должны попасть в недостойные руки! Никогда у Ордена тамплиеров не было худшего магистра.
133 
