147 
Никки, потерявшая дар речи, лишь смотрела на него, не сводя глаз.
Ричард же снова повернулся к Бердине.
– Ну, так что общего эта история с Барахом имеет с этими центральными узлами?
Бердина снова оглянулась по сторонам, проверяя, насколько далеко находятся солдаты.
– Коло записал в своем дневнике, что был слух среди группы влиятельных людей, будто Барах мог быть предателем, и если он им оказался, то был способен сделать нечто губительное, пока находился в Храме Ветров.
Ричард в недоумении только покачал головой.
– И в чем же конкретно его подозревали?
Бердина пожала плечами.
– Пока я этого еще не узнала. Все это не подлежало разглашению. Все были очень осторожны. Никто не захотел выйти и сказать что-либо или прямо обвинить Бараха в предательстве. Они не хотели разозлить не того человека. Ведь Барах все еще был глубоко уважаем многими людьми, как, например, Коло.
Могло быть даже и так, что они не имели каких-либо конкретных обвинений, а только не могли избавиться от подозрения, что он мог что-то совершить. Не следует забывать, что никому не удавалось вернуться в Храм Ветров после Бараха, пока не сделал этого ты. Очевидно, они боялись также и этой женщины, Магды Сирус, – ты знаешь… та самая, из которой сделали Исповедницу.
– Да, я помню, – сказал Ричард. – Но им должно было показаться странным, что нечто, предположительно способное стать столь гибельным, так и не проявило себя.
– Нет, – сказала Бердина еле слышно, словно бы так, чтобы лишь призраки прошлого были способны услышать ее. – В этом-то все и дело. Они боялись, что если люди узнают об их подозрениях, то может начаться паника или еще что-то подобное. Это могло оказаться причиной, заставляющей людей сдаться. Не забывай, что война тогда все еще продолжалась, и все еще оставалось под вопросом – если даже они выживут, большая ли в этом будет радость. Все они беспокоились о боевом духе людей во время сражений и в то же время старались найти путь к победе. Среди всего этого малый круг высокопоставленных лиц был обеспокоен тем, что Барах мог сделать что-то ужасное в этом Храме Ветров, чего изначально никак не ожидалось.
Ричард вскинул бровь.
– Как, например, что?
Бердина поморщилась, выражая раздражение.
– Не знаю. Коло лишь намекал на это. Он верил Бараху. И был возмущен всем тем, что делали эти люди, но в то же время не занимал такого положения, чтобы спорить с ними. Он не относился к руководителям или к волшебникам достаточно высокого ранга.
Но есть одно место, одно упоминание в его дневнике, от которого я покрылась мурашками, когда прочитала. Не знаю, имеет ли оно отношение к спору о Барахе или нет… Я хочу сказать, не могу точно определить, какое это имеет к нему отношение…
– О чем там говорится?
Вместе с Ричардом слегка наклонились вперед и Никки, и Кара.
Бердина тяжело вздохнула.
– Он писал в дневнике, рассуждая о плохой погоде и о том, какую скуку и раздражение нагоняет дождь, и при этом сделал по ходу замечание, что встревожен тем, что узнал из своих источников, что «они» сделали пять копий с «книги, которая никогда не должна копироваться».
Это привело Ричарда в замешательство, и он сам в полной мере ощутил мурашки на коже.
– И вскоре после этого, – продолжила Бердина, – он снова вернулся к рассуждениям о центральных узлах.
– Так ты думаешь… что? Что, возможно, они спрятали эти копии, которые не должны были делать, в этих тайных центральных узлах?
Бердина улыбнулась и постучала пальцем по виску.
– Вот теперь ты начал задавать те самые вопросы, которые задавала себе я.
– Он вообще не упоминал, какую именно книгу они копировали? – спросила Никки. – Ни единого указания?
Бердина покачала головой.
– Но как раз от этой части дневника у меня мурашки. Там было нечто большее, чем слова.
– Что ты имеешь в виду? – нетерпеливо спросила Никки.
– Знаешь, когда целую вечность работаешь над переводом какой-то рукописи, оказывается, что через какое-то время ты понимаешь настроение автора, его замысел, ход мыслей, даже если это не записано в явном виде? Ну, – она перебросила свою каштановую косу через плечо и теперь покручивала ее конец, – он явно боялся даже написать название этой книги, такой секретной и такой важной, что она никогда не должна копироваться. Словно упомянуть об этом в своем личном дневнике уже уподоблялось прогулке по тонкому льду.
Ричард подумал, что в ее мысли действительно что-то есть.
147 
