Последние отзывы

  58  

– Мы встретимся осенью в замке Коммерси во время охоты, – сказал он своим друзьям, сердечно обнимая всех поочередно.

С этой приятной перспективой и слезами на глазах прошло расставание. Вольтер, который чувствовал себя в Лотарингии очень хорошо и ничего не подозревал о любовных увлечениях своей прекрасной подруги, собрался вместе с ней в Сире. У обоих было тяжело на сердце, хотя и по разным причинам. Лето в Бургундии представлялось им слишком длинным, и они начали считать каждый день, который отделял их от столь желанной осенней охоты.

В тишине своего будуара мадам дю Шатле раскаленным пером писала Сен-Ламберу такие пламенные письма, что молодого человека, наконец, охватило беспокойство, поскольку он был слишком увлечен философией, чтобы отдать себя во власть большой любовной страсти. Хотя он и испытывал к «Урании» истинную любовь, однако его чувства были далеко не такими сильными, как у маркизы, и постепенно он стал опасаться последствий такой жгучей любви.

Когда все вновь встретились в Коммерси, его охватила паника, поскольку все здесь было по-другому, нежели в Люневиле.

Прежде всего, замок был значительно меньше. Мадам де Буффлер не имела здесь потайной комнаты, где могла бы предаваться любви и великодушно предоставлять ее также Сен-Ламберу и дю Шатле.

В этом замке было вообще мало комнат, и бедный Сен-Ламбер, которому не хватило места, разместился на время охоты в доме священника.

Но, по совести говоря, его это устраивало, поскольку на расстоянии его любовь ослабевала, и он чувствовал там себя в безопасности перед огненной страстью своей любовницы, которая не хотела думать ни о чем другом, кроме как о продолжении нежного диалога, прерванного минувшей весной.

Она настолько потеряла контроль над собой, что преследуемый любовник начал трепетать от страха. Он постоянно боялся, что Вольтер узнает об этом и с полным основанием будет чувствовать себя оскорбленным. Всем было известно, что Сен-Ламбер испытывал трепетный страх перед скандалами любого рода. Кроме того, он испытывал к гениальному поэту такое уважение, что не боялся ничего больше, чем вызвать его недовольство. Однако Эмилия ни с чем не хотела считаться…

Сен-Ламбер чувствовал бы себя у своего священника хорошо, но мадам дю Шатле больше не могла переносить этот раздельный образ существования, который она находила просто смешным. И поскольку она была отнюдь не глупа, ей, наконец, удалось завлечь к себе своего молодого любовника. Впрочем, это было совсем несложно: дом священника находился недалеко от оранжереи замка, которая граничила с черным ходом для прислуги, откуда можно было без труда попасть в комнату маркизы, воспользовавшись маленькой лестницей. Она дала точное описание этого пути Сен-Ламберу, у которого теперь не было никаких шансов для отговорок, и он покорился своей судьбе. Казалось, охотничий сезон пройдет так же приятно, как и весна в Люневиле. Но катастрофа, которую Сен-Ламбер непременно хотел избежать, все-таки случилась. В тот день после обеда Эмилия дю Шатле назначила свидание своему любовнику, решив, что Вольтер уйдет на прогулку с королем. Встреча сразу же вылилась в объятия.

Но как раз когда любовная игра достигла своего апогея… дверь в комнату отворилась и на пороге появился Вольтер.

Всеобщую ошеломленность, смущение одной стороны и ярость – другой описать невозможно. Что было сказано в частности, естественно, точно засвидетельствовано не было. Но что установлено достоверно, так это то, что Вольтер забыл обо всех философиях и взорвался олимпийской яростью. Он осыпал неосторожных любовников оскорблениями и отказался выслушать несчастного Сен-Ламбера, близкого к нервному потрясению, и потребовавшего дать ему удовлетворение. Вольтер назвал его трижды дураком, выбежал из комнаты и захлопнул за собой дверь. Перед этим он швырнул в лицо гордой «Урании», которая выглядела совершенно растерянной, такую фразу:

– Что касается вас, мадам, то примите к сведению, что вы меня никогда больше не увидите!

Он бегом вернулся в свои апартаменты, позвал своего секретаря Лоншана и приказал немедленно достать экипаж, чтобы тут же уехать из города, испорченность которого может найти свое подобие только в Библии. А тем временем от стен замка отражалось эхо рыданий мадам дю Шатле, она принялась писать выведенному из себя философу письмо, которое должно было успокоить его и все уладить: «Я все еще вас люблю, но вы уже длительное время жалуетесь на то, что больны, что силы вас покинули и вы дошли до изнеможения. Все это меня очень огорчает, и я далека от того, чтобы желать вашей смерти. Ваше здоровье мне очень дорого и никто не заботится о нем больше, чем я. Вы, в свою очередь, тоже всегда интересовались моим физическим состоянием. Поэтому вы знаете потребности моего тела и удовлетворяли их, пока могли. Поскольку вы сами признали, что не можете продолжать это делать без ущерба для вашего здоровья, то почему вы сердитесь, когда эту обязанность берет на себя один из ваших друзей…»

  58