Особенно,... 
104 
Лаура уже подошла к высоким стеклянным дверям, когда услышала звон колокольчика у ворот. Она застыла на месте, чувствуя, как тревожно забилось сердце. С добрыми вестями в такой час не приходят, в большинстве случаев это означало обыск или арест... Но она все же взяла себя в руки и вышла на крыльцо. В эту минуту зажегся свет в привратницкой, где жил Жуан, и Лаура увидела, как он идет к калитке.
Во двор вошли два солдата Национальной гвардии. В свете фонаря, который держал Жуан, Лаура сразу узнала Питу. Второй гвардеец был ей незнаком, но что-то в его фигуре привлекло внимание молодой женщины. То ли небрежная манера носить поношенную форму, то ли широкие плечи, осанка, что-то неопределенное.
– В чем дело, Жуан? – спросила она, подойдя ближе. – Это наш друг Питу, я не ошиблась? Почему вы его не пускаете в дом?
– Я не хотел вас будить...
– Я еще не спала и как раз собиралась пройтись по саду. Входите же! Входите быстрее!
Мужчины поднялись по ступенькам крыльца, и сердце Лауры затрепетало. Оно узнало того, кто скрывался под обличьем капрала Форже. Именно ему первому она протянула руку.
– Неужели я наконец могу вам чем-то помочь?
На ее лице засияла улыбка, но де Бац не улыбнулся в ответ. Он устало снял с себя шляпу, сорвал парик, усы, но горестная складка между его бровей не разгладилась.
– Вы правы, Лаура, я пришел искать у вас убежища. Вчера ночью в Шаронне побывали солдаты. Питу и Мари заставили меня бежать, но Мари арестована, все наши слуги тоже. А незадолго до этого арестовали Кортея.
Лаура едва сдержала крик ужаса.
– Мари?! Мари арестована? Но почему?
– Вероятнее всего, только потому, что они пытаются выведать у нее, где меня можно найти. Мы могли бы поговорить не в вестибюле?
– О, простите меня, ради бога! Идемте же! Жуан, принесите вина и что-нибудь из еды. Вы просто умираете от усталости, друзья мои.
Лаура взяла барона под руку и повела в гостиную, где проснувшаяся от шума Бина уже зажигала свечи. Ее отправили готовить комнаты для гостей. Питу тоже нуждался в отдыхе, и Лаура предложила ему переночевать у нее.
– Охотно принимаю ваше предложение, – вздохнул он и опустился в глубокое мягкое кресло. – Я не присел со вчерашнего вечера...
Журналист подробно рассказал о том, что произошло у Кортея и у Мари. Они с Бацем прошли сквозь парк Баньоле и укрылись в заброшенном монастыре Сен-Манде, дожидаясь, пока откроются ворота Парижа. Именно там барон переоделся и снова стал капралом Форже. Потом они отправились в секцию Лепелетье, чтобы узнать новости. Оказалось, что Кортей так и не появлялся, а Мари отвезли в тюрьму Сент-Пелажи. Не теряя времени, Питу и де Бац отправились туда. К счастью, Питу был немного знаком с тамошним надзирателем. Он дал ему денег, чтобы с гражданкой Гранмезон обращались хорошо, и сказал, что она – известная актриса, горячими поклонниками которой являются многие депутаты Конвента.
Удостоверившись, что они сделали для Мари все, что было на тот момент возможно, Питу и де Бац ушли. Им необходимо было найти место для ночлега, но всюду их ждала неудача. Руссель уехал на несколько дней, Бенуа д'Анже и Делоне отправились в провинцию. К Питу идти было нельзя: его квартирка была слишком маленькой, а хозяйка – чересчур любопытной. Оставались еще два дома, но там де Бац появлялся только в образе гражданина Агриколя. А пока форма солдата Национальной гвардии оставалась для него лучшим прикрытием.
– Это я вспомнил о вас, мадемуазель Лаура, – признался Питу. – Барон не хотел к вам идти...
– Почему же?
Де Бац удобно устроился в кресле и слушал рассказ Питу с закрытыми глазами.
– Потому что теперь опасно быть моим другом, – ответил он, не меняя позы. – Если вы спрячете меня, то это будет граничить с безрассудством.
– Мне казалось, я много раз говорила вам, что мой дом всегда открыт для вас, – негромко сказала Лаура. – И вы не стали возражать, не правда ли?
– Да, я не возразил вам, потому что был уверен, что мне это никогда не понадобится. Но не сочтите меня неблагодарным! Я благодарю вас от всего сердца и, как видите, воспользовался вашим приглашением. Но это ненадолго. Когда Руссель вернется...
– Нет, – прервала его молодая женщина, – это было бы неосмотрительно с вашей стороны. Адрес Русселя уже известен. Вспомните: когда вы привезли меня в дом в Шаронне, вы сказали, что там меня никто не будет искать. А теперь я вам повторю то же самое. Никто не будет искать вас у американки! Если же вы не хотите воспользоваться моим гостеприимством, вам лучше уехать из Парижа.
104 
