Особенно,... 
76 
Ради праздника Шабо привел себя в порядок – надел белую рубашку с высоким крахмальным воротником, белый галстук и нечто вроде редингота коричневого цвета. Бывший монах даже причесался: из-под красного колпака, от которого он не согласился бы отказаться ни при каких условиях, виднелись каштановые, с сединой волосы, слегка завитые.
Оказавшись с Шабо лицом к лицу, почувствовав на себе его холодный, оценивающий, бесстыдный взгляд, Лаура едва удержалась, чтобы не содрогнуться от омерзения. Ей в голову пришла ужасная мысль: а вдруг барон пригласил ее именно для того, чтобы она соблазнила этого монстра? Но молодая женщина быстро успокоилась. Шабо явно заинтересовался белокурой Леопольдиной Фрей. Поздравив Лауру с тем, что она принадлежит к нации, которая присутствовала при «рождении Свободы, надежды всего человечества», он поторопился отойти к юной девушке.
– Этот человек, судя по всему, любит молоденьких, – прошептал барон на ухо Лауре. – Ваши двадцать лет должны казаться ему глубокой старостью!
Она не удержалась от смеха.
– Вы даже не можете себе представить, как я польщена этим! Признаться, я уже испугалась...
– Чего же? Кабану не скармливают жемчуг!
– Но как же эта юная девушка?
– Должен сказать, это совсем не такая «юная девушка», как вы могли вообразить... Займитесь лучше Сваном. Я очень надеюсь, что вы подружитесь.
Гости сели за стол. Шабо, посаженный по правую руку от Мари, зачарованно смотрел на серебряные приборы, сияющий хрусталь, белоснежную скатерть, цветы в вазах. Все в этом доме очаровывало его. Именно об этом он мечтал всю жизнь, но так и не смог получить. А Шабо чувствовал, что создан для жизни комфортабельной и блестящей. Сожалел он лишь об одном: Леопольдину усадили далеко от него. Он мог любоваться голубоглазой блондинкой, но не мог коснуться ее платья или вдохнуть аромат ее духов.
Как настоящая хозяйка дома, Мари всячески подчеркивала, что Шабо – почетный гость. Она любезно расспрашивала о его семье, и Шабо с удовольствием рассказывал о своей благочестивой матери и о ее замечательных детях, из которых он был самым способным. Раз начав, Шабо уже не мог остановиться:
– Я стал послушником, чтобы моя святая мать могла порадоваться. Но потом я презрел фанатизм священников и монахов и давал уроки не только католикам, но и протестантам. Вы можете себе представить, сколько мне пришлось вынести? Я был вынужден бежать из монастыря...
Стоило Шабо упомянуть об этом, как на прекрасные глаза Леопольдины навернулись слезы. Гости зааплодировали, поздравили героя, а Джуниус Фрей высокопарно заявил:
– Твои достоинства неисчислимы, гражданин Шабо! Какой бы высокий пост ни занимал человек, он должен считать за честь и счастье быть рядом с тобой. Я хотел бы, чтобы мы стали друзьями.
– Этим ты окажешь мне честь, гражданин Фрей, – ответил Шабо, не сводя взгляда с Леопольдины. На щеках девушки появился пленительный румянец, она опустила глаза, позволив всем полюбоваться удивительно длинными ресницами.
Фрея дружно поддержали все присутствующие. Последовала череда изысканных блюд, сдобренных винами, которых Шабо никогда не доводилось пробовать. Атмосфера стала более спокойной и непринужденной, и почетный гость окончательно расслабился, как это часто бывает после несколько затянувшегося хорошего обеда.
Вскоре все переместились в гостиную, где были поданы кофе и ликеры. В комнатах царила прохлада благодаря полотняным маркизам, защищавшим окна от прямых солнечных лучей. Все с удовольствием заняли места на удобных диванах и кушетках с мягкими шелковыми подушками. Шабо воспользовался этим, чтобы подойти к той, которая так заинтересовала его, – он счел, что наступил момент для решительного наступления.
Между тем гости продолжили непринужденную беседу, которую начали за столом.
– Вот это настоящая жизнь! – вздохнул Бенуа. – Приятный дом, добрые друзья, красивые женщины, восхитительная еда... Чего еще желать для счастья?
– Правительства, которое не сделает так, чтобы все эти изыски стали недоступными, – ответил Жюльен Тулузский, чьи финансовые возможности никоим образом не соответствовали ни его вкусам, ни тем более вкусам госпожи де Бофор, которую он держал за руку.
– Ты намекаешь на проект, представленный Конвенту четыре дня назад? Я слышал, что Фабр д'Эглантин предлагает опечатать кассы и офисы всех страховых компаний и банков, – вступил в разговор Делоне. – За спиной Фабра стоит Робеспьер, и, право же, можно подумать, что они хотят любыми средствами сделать Францию бедной. Никто не только не пытается вернуть деньги, которые напуганные революцией аристократы вывезли в Англию и в другие страны, но предпринимается еще и попытка захватить деньги французских банков.
76 
