Последние отзывы

  43  

Дверь отошла в сторону, подали трап. Поддерживая черное платье, Бэрри вышла под яркий свет греческого солнца. Утро было в полном разгаре, и жара уже чувствовалась. Она моргнула и подняла руку, чтобы прикрыть глаза. Ощущение было таким, словно она не видела солнца несколько лет.

Серый лимузин с тонированными стеклами дожидался ее на бетонной площадке перед ангаром. Дверь открылась, и отец побежал навстречу, забыв о сдержанном поведении.

– Бэрри!

За два дня страха за дочь он спал с лица, но теперь в глазах читалось невероятное облегчение. Отец подбежал и сжал ее в объятьях.

Бэрри снова заплакала, а может и не переставала. Она зарылась лицом в ткань его костюма и стиснула дрожащими руками. Слова едва можно было разобрать сквозь рыдания.

– Я должна вернуться.

Отец еще крепче обнял Бэрри.

– Тихо, детка, тихо. Ты в безопасности. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Клянусь. Давай поедем домой…

Она яростно затрясла головой.

– Нет, – со всхлипом выдавила Бэрри. – Мне нужно вернуться на «Монтгомери». Зейн … он ранен. Он может умереть. Боже, мне срочно нужно назад!

– Все будет хорошо, – тихим голосом успокаивал посол, поддерживая дочь за плечи и подталкивая ее к ступенькам. – Доктор уже ждет…

– Мне не нужен доктор! – сердито сказала Бэрри и оттолкнула его руками. Раньше она никогда себе такого не позволяла. Лицо отца вытянулось. Бэрри откинула с лица запутанные волосы, которые два дня не знали расчески и свалялись от пота и морской соли. – Послушай меня, пожалуйста! Человек, который меня спас, серьезно ранен. Он может умереть. Когда майор Ходсон силой запихивал меня в самолет, Зейну делали операцию. Я хочу вернуться на корабль. Я хочу убедиться своими глазами, что с Зейном все в порядке.

Уильям Лавджой вернул руку на плечи дочери и твердо повел ее к ожидавшему лимузину.

– Нет никакой необходимости возвращаться на корабль, родная, – успокаивал он. – Я попрошу адмирала Линдли все выяснить про самочувствие этого человека. Как я понимаю, он один из группы «морских котиков»?

Она беспомощно кивнула.

– Нет ни одной серьезной причины снова лететь на корабль. Уверен ты и сама это понимаешь. Если он переживет операцию, то будет переправлен в военный госпиталь.

«Если он переживет операцию». Слова, словно горячий и острый нож, пронзали ее насквозь. Бэрри стиснула кулаки, каждая клетка тела требовала забыть о логике и не поддаваться успокаивающим словам. Она обязана вернуться к Зейну.

***

Три дня спустя Бэрри стояла в офисе посла с высоко поднятым подбородком и ледяным взглядом, подобного которому отец никогда не видел.

– Ты приказал адмиралу Линдли не пропускать мои запросы, – обвиняющим тоном сказала она.

Посол вздохнул. Затем снял очки для чтения и осторожно положил их на инкрустированный ореховым деревом стол.

– Бэрри, из затребованного тобой я придержал всего несколько. По отношению к тому раненному ты ведешь себя неблагоразумно. Он поправляется, а больше тебе знать не положено. Какой смысл в безумной гонке только для того, чтобы посидеть на краешке его кровати? Если проведают таблоиды, твое чудовищное испытание переврут в самых грязных газетенках по всему миру. Ты этого хочешь?

– Испытание? – повторила Бэрри. – Мое чудовищное испытание? Что о нем рассказывать? А вот он едва не погиб! Если адмирал Линдли сказал правду, и Зейн действительно жив!

– Без сомнения жив. Я попросил Джошуа задержать только запросы о месте нахождения раненного в настоящее время. – Посол поднялся и обошел стол, чтобы взять неподатливые руки дочери в свои. – Бэрри, дай себе время пережить травму. Я знаю, что ты наделила этого… этого бойца невидимого фронта всеми возможными качествами героя, но это нормально. Через некоторое время, когда вернешься к обычной жизни, ты будешь только рада, что не поставила себя в неудобное положение преследованием этого человека.

Не осталось сил сдерживать вулкан ярости, извергающийся все сильнее. Никто ее не слушал, никто не собирался слушать. Они снова и снова твердили о чудовищном испытании, о выздоровлении, на которое понадобится некоторое время. Бэрри была готова рвать волосы. Она настаивала, что не подверглась насилию, но категорически отказалась пройти обследование. И это подтверждало догадки отца, что, без сомнения, похитители ее изнасиловали. Бэрри знала, что на ее теле остались следы от близости с Зейном, но эти следы и метки представляли такую ценность и были настолько личными, что казалось невозможным открыть их для чужих глаз. К Бэрри относились трепетно, как будто она была сделана из хрусталя, избегали напоминаний о похищении. От этого можно было сойти с ума!

  43