80 
– Ты должна идти, – произнес муж без капли эмоций.
Он уже перешел в «боевой режим»: бесстрастное лицо, ледяные глаза, отстраненное поведение.
Зейн прав. Ради ребенка ей надо уходить. Бэрри положила руку поверх его ладони.
– Ладно. У тебя есть пистолет для меня? На всякий случай.
Зейн немного подумал и направился в спальню к своему складному саквояжу. Оружие, которое он принес, оказалось компактным пятизарядным револьвером.
– Знаешь, как им пользоваться?
Бэрри сжала рукоятку и почувствовала гладкость дерева.
– Я стреляла по тарелочкам, но не из такого оружия. Ничего, разберусь.
– У него нет пустого патронника и нет предохранителя, – инструктировал Зейн, выводя ее из дверей люкса. – Нажми курок перед тем, как стрелять, или просто надави посильнее на спусковой крючок[22]. Ничего больше, прицелься и стреляй. Тридцать восьмой калибр, достаточно мощный, чтобы остановить человека. – Зейн рассказывал, а сам быстро шагал к лестнице. Открыв дверь, он стал подталкивать Бэрри вверх, эхо их шагов отражалось от бетонных стен. – Я собираюсь оставить тебя в пустом номере на двадцать третьем этаже. Никуда не выходи, пока я или Ченс не придем за тобой. Если дверь откроет кто-то другой – стреляй не раздумывая.
– Я не знаю, как выглядит Ченс, – вставила слово Бэрри.
– Черные волосы, светло-карие глаза. Высокий. Такой красивый, что ты начнешь пускать слюни, как только его увидишь. Он говорит, что на него так все женщины реагируют.
Они добрались до двадцать третьего этажа и быстро пошли по коридору, звук шагов заглушила ковровая дорожка. В отличие от Зейна Бэрри немного запыхалась.
– Как ты узнаешь, что номер свободен? – уточнила Бэрри.
Зейн достал из кармана электронную карточку-ключ.
– Один из людей Ченса прошлым вечером снял номер и передал мне ключ во время ужина. На всякий случай.
У мужа всегда был запасной план. На всякий случай. Могла бы и сама догадаться.
Зейн открыл дверь номера 2334 и подтолкнул Бэрри вперед, но сам не вошел.
– Запрись, накинь цепочку и сиди тихо, – сказал он, развернулся и стремительно зашагал в сторону лестничной клетки. Бэрри стояла в дверном проеме и смотрела мужу вслед. Он остановился и оглянулся через плечо:
– Жду, когда ты закроешься на замок, – мягко напомнил он.
Она отошла на шаг назад, заперла дверь и накинула цепочку. Стоя посреди чистой безмолвной комнаты, Бэрри начала медленно разваливаться на кусочки.
Как выдержать такое? Зейн опять ради нее пошел на опасное дело, а она не может к нему присоединиться. Не может быть рядом, не может прикрыть его спину. Из-за растущего в ней ребенка, ее препроводили в безопасное место, а любимый муж снова оказался под пулями.
Бэрри села на пол, обхватила руками живот и начала покачиваться взад и вперед. Она тихонько плакала, слезы катились по щекам. В этот раз страх за Зейна стал еще сильнее. Никогда в жизни она так не боялась: ни когда оказалась в руках похитителей, ни когда ранили Зейна. По крайней мере, раньше можно было посмотреть на него, дотронуться, даже помочь.
Теперь она ничего не могла сделать.
Резкий глубокий звук, который напоминал раскат грома, заставил ее вздрогнуть. Только это был не гром, на небе не оказалось ни облачка. Она спрятала лицо между согнутых коленей и заплакала еще сильнее. Выстрелы. Еще выстрелы. Некоторые звучали высоко, некоторые напоминали гулкий кашель. Снова удар грома и за ним несколько очередей.
И тишина.
Бэрри взяла себя в руки, встала, отошла в дальний угол комнаты и села на пол за кроватью. Она уперлась в стену спиной, согнула колени и направила револьвер в сторону двери. Руки не дрожали. Совершенно непонятно, как кто-то, кроме Зейна и Ченса, может узнать, где она спряталась, но спорить на деньги она бы не рискнула. Бэрри не понимала, что все это значит, и кто ее враги. Вот разве что Мак Прюет.
Время ползло еле-еле. У Бэрри не было на руке часов, а дисплей радио-будильника смотрел в другую сторону. Она не могла встать и посмотреть на часы. Просто сидела с револьвером в руках и ждала, жизнь уходила из нее по капле с каждой минутой неизвестности.
Зейн не возвращался. В сердце зародилось отчаяние, которое разрасталось все больше, пока не заполнило грудь. Тяжесть не давала дышать. Сердцебиение замедлилось до тяжелого, болезненного ритма. Зейн! Если мог, он бы пришел. Опять ранен. Пуля. Она не могла даже мысленно произнести слово «смерть», но оно кружило в груди рядом с сердцем. Как она сможет дальше жить?
80 
