Особенно,... 
80 
— Вот… удачно, выходит, спросил.
— А… мне обязательно?
У меня тут на руках комитет благотворительный, который так толком и не заработал, лечебницы открытие, счетные книги недосчитанные и еще фермы рабские… какой бал?
— Боюсь, что обязательно. — Магнус откладывает вилку. — Я понимаю, ласточка, что тебе не с руки им заниматься. Цветочки. Птички. Ленточки. Тебе другого охота, но зимний бал особый. Его еще Невестиной Ярмаркой называют.
Кажется, начинаю понимать.
Но до чего же нашей светлости неохота…
— И когда?
— Через месяц.
О нет! Значит, завтра мне предстоит заняться приглашениями? А потом и вправду лентами-цветами, размещением гостей? Меню… салфетками, кольцами для салфеток, посудой, столовым серебром…
За что?!
…приглашения рассылать не надо. В эту ночь всякий, кто имеет титул и не связан обязательствами… или связан, но еще не состоит в браке, является нашим гостем. Тебе помогут, Иза. Но Магнус прав: ты должна заняться балом. Прежде его устраивали дамы из Благотворительного комитета.
А я думала, что хуже быть не может!
…но сейчас у замка появилась хозяйка. Это должны увидеть.
— Не волнуйся, ласточка моя. Распорядители знают, как и что делать. Это не свадьба, бал проводится ежегодно. Ты лишь скажи, каким желала бы видеть замок.
— А каким он был? В прошлом году?
Молчание…
— Я… — Кайя потер мочку уха, — как-то не обратил внимания. Но вроде бы цветы были розовыми. И еще бантики. Точно были бантики.
Урфин кивнул. Магнус руками развел: мол, что ты хочешь от мужчин? Хорошо, если вообще заметили, что бал этот имел место.
— В прошлом году был Сад невинности. Зал украшали розами пятнадцати сортов… всех оттенков белого. Белый — цвет невинности. — Тисса говорила все тише и тише, пока совсем не замолчала.
Что ж, тема для беседы у нас имеется. У мальчиков тоже. Это расставание будет недолгим, но мне жуть до чего не хочется выпускать мужа из виду.
…я буду рядом.
Говорю просто так.
…я знаю.
Поднимаюсь и протягиваю Тиссе руку. А Урфин тотчас подбирается.
— Иза…
— Мы просто побеседуем. О Садах невинности…
Урфин краснеет? Пытается во всяком случае. Кажется, меня неправильно поняли, но настроение внезапно улучшается. Все-таки чудесная у меня семья.
В маленькой гостиной уже подали чай.
Комната-табакерка: обитые тканью стены и панели розового дерева. Обилие лепнины — завитки, виньетки, медальоны. Высоченные вазы с павлиньими перьями. Изящная, почти игрушечная мебель. Засилье фарфоровых безделушек.
И стеклянный шар с водяной лилией.
Тисса присаживается на краешек кресла, глядя исключительно на лилию. От меня ждут моралей? Нет уж, нашей светлости надоело. И вообще, у нее жених имеется, вот он пусть и воспитывает. Представив процесс, я с трудом сдержала смешок.
Заговорила первой все-таки Тисса:
— Мне очень жаль, что вчера я… ушла без предупреждения.
Вздох.
— Магнус предупредил.
— …и все бросила.
— А у тебя был выбор? — Я разливаю чай по фарфоровым чашечкам, которыми только в куклы играть. Кажется, поняла, чем мне не нравится эта комната — она не для людей, для игрушек. И я сама начинаю ощущать себя этакой куколкой.
— Их сиятельство были… настойчивы.
Ей идет улыбка. И кажется, вчерашний день был прожит не зря.
— Тисса, — протягиваю ей чашку, — я не собираюсь тебя ругать или упрекать в чем-то. Сейчас за тебя отвечает Урфин, и я понимаю, что ты должна ему подчиняться.
А их сиятельство не всегда предугадывают последствия собственных поступков.
— Но если вдруг случится, что он тебя обидит… случайно. Или ты почувствуешь, что что-то идет не совсем так. Или понадобится совет… да что угодно. Я всегда буду рада тебе помочь.
Проникновенно получилось, но вот поняли ли меня?
— Спасибо.
Всегда пожалуйста. Тисса пьет чай маленькими глотками. И нельзя не признать, что она, в отличие от нашей светлости, в обстановку вписывается.
Шкатулка лежала на каминной полке между двумя фарфоровыми дамами, которые перемигивались друг с другом, заслоняя личики веерами. Фигурки были расписаны с удивительной тщательностью, и дамы казались живыми.
80 
