– Нас кто-то преследует? – с надеждой поинтересовалась Эйслин.
Она села прямо и оглянулась назад.
– Только что зажегся сигнал «перегрев».
Настроение сразу ухудшилось, она опустила плечи. Какое-то мгновение она лелеяла надежду, что шериф или еще кто-то из «Перекати-поля» узнал Грейвольфа, но решил не рисковать до прибытия подкрепления.
– Он уже зажигался днем, – сказала она, откидываясь на спинку сиденья.
Лукас резко повернулся и уставился на нее. Его лицо освещали только огоньки приборной панели, придавая ему зловещий зеленоватый оттенок. Глаза казались серебристыми, почти белыми, и они были полны ярости.
– Хочешь сказать, двигатель сегодня уже перегревался?
– Ты что, не слышал, как я рассказывала об этом полицейскому?
– Я думал, это часть игры! – заорал он.
– Ну так вот, к игре это отношения не имело.
– Почему ты не сказала об этом до того, как я свернул на заброшенную дорогу?
– Ты не спрашивал!
Он закончил предложение таким жутким ругательством, что она испугалась, как бы их не поразила молния. Внезапно он съехал с шоссе, да так, что она в тряске чуть не откусила себе язык.
– Куда ты? – испуганно спросила она.
– Надо дать двигателю остыть, если мы не хотим, чтобы он сгорел начисто. В такой темноте я не смогу его починить.
Он отъехал от дороги на несколько сот ярдов. Местность была настолько пересеченная, что Эйслин вцепилась в приборную панель, боясь свалиться. Когда они наконец остановились, мотор уже булькал, как кипящий чайник. Грейвольф открыл дверцу и вылез наружу. Прислонился спиной к машине и опустил голову:
– Черт! Я столько времени потерял сегодня впустую. Сначала в том баре, а теперь еще и это.
Казалось, его ужасно злит вынужденная задержка. Он пошел вдоль капота, яростно пиная шины и ругаясь на чем свет стоит.
Эйслин вылезла со своей стороны и потянулась, разминая затекшие мышцы.
– Нам надо успеть к какому-то сроку?
– Да. Именно к сроку.
По мрачному тону она поняла, что эту тему лучше не продолжать.
Через несколько минут он потряс головой и вздохнул, покоряясь судьбе:
– Раз уж мы здесь застряли, надо воспользоваться возможностью и немного поспать. Залезай на заднее сиденье.
– Я не хочу спать, – мрачно заявила она.
– Все равно полезай назад.
Его голос прокатился по пустыне, как далекий зловещий гром. Эйслин наградила его убийственным взглядом, но подчинилась приказу. Грейвольф открыл все дверцы, кроме одной у заднего сиденья, и уселся на него. Он устроился в углу, прислонившись к закрытой дверце, потом расставил ноги и прежде, чем Эйслин поняла, что он собирается сделать, подтащил ее и уложил у себя между бедер.
– Отпусти меня, – возмутилась она и попыталась вывернуться, но это привело лишь к одному – она поближе познакомилась с его ширинкой. Ей ничего не оставалось, кроме как прекратить сопротивление.
– Я собираюсь спать. И ты тоже.
Он прижал ее спиной к своей груди и обхватил обеими руками. Эйслин показалось, что ее под грудью перевязали стальными канатами. Ужасно неприятное положение, но хотя бы не болезненное. И даже вполне комфортабельное, если бы она решила расслабиться. Но она не станет этого делать.
– Я же не пойду ночью бродить по пустыне. Грейвольф, опусти меня.
– Я не дам тебе шанса. Так что нет, если не желаешь оказаться прикованной к рулю.
– И куда бы я делась, если бы мне удалось сбежать?
– Одно я о тебе точно выяснил – ты очень находчивая леди.
– Мы неизвестно где. И вокруг темно.
– Здесь есть луна.
Да, она уже обратила внимание и на луну, и на звезды, каких она никогда раньше не видела. Большие и яркие, совсем не похожие на те, что можно увидеть в городе. В любое другое время она бы восхитилась зрелищем, посмаковала бы его, окунулась в его великолепие. Наслаждалась бы, ощущая себя совсем крошечной на фоне огромного неба.
Но сейчас она ничего не хотела знать о красоте ночи. Она хотела, чтобы память сохранила только этот ужас и ничего больше.
– Я была бы дурой, если бы решилась уйти одна. Даже если бы знала, где я, и вообще смогла от тебя сбежать.
– Я хочу быть уверен, что ты этого не сделаешь. Так что и не пытайся, для твоей же пользы.
Ее встревожило, каким напряженным тоном он высказал это предупреждение. А еще волны дрожи, что проходили по его рукам у нее под грудью. И ощутимое давление на поясницу. Она нервно сглотнула, понимая, что это должно было означать.