Особенно,... 
77 
Брови Конрада сошлись над переносицей, и он смотрел на этот ключ, словно не мог осознать то, что видел. А потом его глаза сделались совершенно дикими. Вампир запрокинул голову, и нечеловеческий яростный рёв разорвал тишину ночи.
Наоми хватала ртом воздух, её энергия буквально вырывалась из неё.
— Что это значит? Наоми, что, мать твою, здесь происходит?
Наоми сосредоточилась на его лице, чтобы голова снова не пошла кругом, и мир не начал расплываться перед глазами.
— Позволь мне помочь тебе, — взмолилась девушка.
— Не подходи ко мне!
— Конрад, пожалуйста, перестань. Я хотела отдать его тебе…
— Чушь собачья! Хватит с меня твоего вранья, — заорал он.
Наоми зажмурилась и открыла глаза лишь, когда услышала, как зазвенели цепи. Он швырнул ей наручники под ноги.
И тогда Наоми узнала, как выглядит настоящая ярость.
«Я не могу поверить… как это возможно?…»
Гнев струился по его венам, вытесняя собою боль. Она сознательно держала его здесь. Лгала о ключе. Лгала снова и снова.
«Только не она». Конрад не мог смириться с мыслью, что она могла его предать.
Он слышал самого себя, но не осознавал слов, которые произносил. Он лишь знал, что должен выпустить на свободу ярость, рвущуюся из него, прежде чем она сожжёт его изнутри.
Дождь хлестал всё сильней, и электрические разряды вокруг девушки сверкали всё интенсивнее. С каждым его словом лицо Наоми становилось бледнее, и весь её образ колебался, как неверная картинка старого кино. Губы девушки приоткрылись, будто она была в ужасе, будто она не узнавала его.
До него, словно издалека, донеслись её слова:
— Т-ты сейчас скажешь то, о чём пожалеешь позже, то, что не сможешь взять назад…
И, должно быть, именно это он и сделал.
— О, — тихо уронила она. Наоми выглядела так, будто он её ударил. Из её глаз бежали слёзы. — Прощай, вампир, — прошептала она и исчезла.
Конрад услышал, как где-то далеко в ночи она разрыдалась ещё громче. И в ответ на этот плач из его груди вырвался наполненный болью крик.
Глава 24
Освободившись от цепей, Конрад, наконец, смог переместиться. Игнорируя пульсирующую болью рану, он вернулся в свою хижину в дебрях эстонских болот.
Оказавшись внутри, вампир внимательно осмотрелся.
«Хорошо, что она никогда этого не увидит».
Это место выглядело в точности, как типичное логово психопата — порождение больного разума. Стены покрывали какие-то таинственные письмена, повсюду валялись поломанные вещи, которые он крушил в несчётных приступах ярости. Книги с вырванными и измятыми страницами были разбросаны по полу.
На окнах висели небрежно наброшенные тёмные покрывала. Над дверью красовался приколоченный гвоздём череп демона. А вся мебель состояла лишь из обшарпанной кушетки, стола с единственным стулом и матраца на полу. Единственное, что содержалось здесь в порядке — это его многочисленное оружие.
На столе до сих пор лежали записи, которые он вёл, когда разыскивал братьев. Уцелевшей рукой Конрад смахнул бумаги со стола. Эти записи ему больше не нужны, как и эта хижина.
Рос шёл по следам братьев от самого «Горного Облака» в России и выслеживал их по всему миру, пока не отыскал в Луизиане. В любом случае, все сделанные во время поисков заметки больше не представляли для него никакой ценности. Потому что он стал другим. Эти же страницы хранили свидетельство его прежней всепоглощающей потребности во мщении.
Однако теперь внутри него было пусто. Даже жажда мести угасла.
Конрад лёг на матрац, но на протяжении долгих часов не мог заснуть. Рука начала регенерировать, и предплечье исполосовали вздувшиеся красные жилы. Боль была адской.
Он пожертвовал рукой для неё. Для них обоих. И с гордостью принял страдания, потому что эта жертва была ради их воссоединения. Первый шаг на пути к достижению цели.
«Она предала тебя. Сознательно держала в ловушке и вертела, как марионеткой».
Ну почему каждый раз, когда в его жизни появляется что-то, на что ему в кои-то веки не наплевать, всё непременно заканчивается ударом в спину?
Она держала его за дурака и пудрила мозги, лишь бы он не думал об охоте. А он расхаживал по этому её мавзолею, такой умиротворённый, и думал лишь о ней. Она очаровала его, и он, словно слепец, не видел, что на самом деле происходит…
77 
