Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
15 
Они засмеялись. Юмор висельника.
После того, как они просмотрели все страницы, Ланте подвела итоги по Малькому Слейну:
- Опасный, коварный демон, персона нон грата среди своего же вида. Пристально глядя на Кэрроу, она с любопытством спросила:
- Ты действительно возьмешься за это?
- Я всё отлично запомнила, - ответила она уверенно. Кэрроу всегда следовала своим инстинктам и добивалась успеха. Может быть не всегда так, как хотелось, но в конце концов это срабатывало.
- Но если по какой-то причине я не - она посмотрела на Руби - ты позаботишься о том, чтобы она вернулась в Дом Ведьм?
Ланте сказала:
- Я сделаю это. Только постарайся, чтобы до этого не дошло...
Внезапный рев разнеся эхом по камере.
- Я предполагаю, что он тоже не любит кукурузный хлеба, - язвительно заметила Кэрроу.
Когда они услышали звуки драки и громкий свист, Ланте вскочила на ноги.
- Врекенер.
Врекенеры были жестокими, демоническими "ангелами", с крыльями, рогами и клыками.
Вскоре после этого, охранники потащили хромого, крылатого мужчину мимо их камеры. Он не отрывал взгляда от Ланте, его глаза пугали, из под губ оскалились клыки. Его покрытые шрамами крылья были связаны. Он сказал только одно слово, когда они проходили.
- Скоро ...
Ланте дрожала.
- Я так понимаю, что вы двое знакомы? - спросила Кэрроу.
- Поверишь ли ты, что Тронос и я были друзьями детства?
Кэрроу подняла брови.
- Не хотела бы я увидеть твоих врагов детства.
- Сволочь, вероятно, позволил себя поймать, только чтобы подобраться ко мне поближе.
- Не хочешь рассказать мне об этом?
- Возможно однажды. Пока, давай сосредоточимся на твоем грозном/зловещем мужчине.
Кэрроу вздохнула, становясь серьезной.
- Я могла бы не делать этого.
Вместо того, чтобы согласиться, Ланте сказала:
- Это вряд ли.
Пустоши, Обливион
Год 601, Востановление Тротана
Они скоро придут, чтобы убить меня, думал Мальком, проверяя напряжение на одной из своих ловушек.
Замаскировав своё хитроумное изобретение, он поднялся на открытую ветру обзорную площадку своей горы, пристально глядя на Лес Кости и огромную пустыню за ним - пустыню, выженную солнцем, которую он никогда не сможет пересечь снова. Его вампирская сущность сделала это невозможным.
Далеко отсюда, в городе Эш, ярким пламенем горели жертвенные костры. Жители города делали всё больше жертвоприношений своим темным богам, желая чтобы те поскорее прикончили Малькома. Его считали изворотливым убийцей, сбежавшим от правосудия, отвратительным мерзавцем.
Все верно.
Больше всего на свете они хотели принести самого Малькома в жертву на погребальном костре. Особенно теперь, когда они так отчаянно нуждались в воде. А под его контролем была каждая капля.
Скоро они придут за ним; их запасы были на исходе. У них не было выбора, кроме как пересечь пустыню, которая ограждала их от Малькома.
Хотя он мог путешествовать по своей покрытой пылью горе в туманном дневном свете, пустыня и город были лишены ветра и тени. Он не мог пересечь это пространство и вернуться обратно за одну ночь. Единственный раз, когда ему это удалось - он бежал от толпы тротанцев больше трёхсот лет назад - и чуть не погиб.
На протяжении веков ни одна из его попыток не увенчалась успехом. каждый раз он так ослабевал к середине пути, что не мог продолжать идти, а уж тем более сражаться с его сильмыми и могучими противниками.
Так что он отрезал жителям Эша доступ к воде, чтобы они сами подошли ближе, зная, что возглавлять их будет Ронах Оружейник - демон, который который принял на себя командование после того, как лидер вампиров бежал с этой равнины.
Предатель, который теперь жил в роскошной крепости Вайсроя.
Я устранил все препятствия на его пути. Каллен и, в конечном итоге, Вайсрой оба пали из-за меня.
Мальком презирал вампиров, но они по крайней мере вели себя соотвественно их природе. А оружейник и его люди? Мальком помнил их фальшивые привествия, как раз перед тем, как они напали на него, тем самым обрекая своего принца на гибель.
Каллена, моего единственного друга.
При воспоминании о его смерти, Малькома охватила глубокая скорбь с привкусом горечи. Такая же сильная, как в тот день, когда я убил его.
15 
