37 
– Она, вероятно, ждет вас в палате.
– Отвезите меня туда.
– Давайте подождем еще несколько минут…
– Сейчас.
Единственное слово прозвучало гортанно – суровая неприкрытая команда. Он не пытался облечь это в вежливую фразу, потому что все, что он мог, – сказать несколько слов одновременно. Мужчина все еще очень хотел пить, но с целеустремленной решимостью направил мысли на Джей. И начал нащупывать поручень сбоку кровати.
– Мистер Кроссфилд, подождите! Вы можете вытащить иглы из руки!
– И ладно, – пробормотал он.
– Успокойтесь, мы собираемся доставить вас в вашу палату. Просто полежите неподвижно, пока я вызову санитара.
Через минуту он почувствовал, что кровать начала двигаться. Движение странно расслабляло, и он начал засыпать, но заставил себя оставаться настороже. Он не мог позволить себе отдохнуть, пока Джей не с ним: проклятье, он слишком мало знал о том, кто он или что случилась, и одна Джей была постоянна в его жизни – единственный человек, которому он доверял. Она находилась с ним с самого начала, с самых первых связных воспоминаний.
– Мы уже здесь, – бодро сообщила медсестра, – он не мог дождаться, когда вернется в свою палату, миссис Кроссфилд. Он требовал вас и поднял целую суматоху.
– Я здесь, Стив, – сказала Джей, и он подумал, что ее голос звучит обеспокоено.
Он заметил, что она не поправила медсестру насчет своей фамилии, и яростное удовлетворение заполнило его. Фамилия немного значила для него, но эта фамилия, которую он когда-то разделял с Джей, одна из нитей, связующая их.
Его перенесли на кровать, и он чувствовал, как медперсонал суетится вокруг него еще несколько минут. Становилось все труднее бодрствовать.
– Джей!
– Я здесь.
Он потянулся левой рукой к ее голосу, и тонкие прохладные пальцы прикоснулись к нему. Ее рука казалась слишком маленькой и хрупкой в его ладони.
– Доктор сказал, что все прошло идеально, – сообщила она, голос звучал во мраке где-то выше него. – Примерно через две недели повязки снимут.
– Тогда я сваливаю, – пробормотал он.
Его рука напряглась вокруг ее пальцев, и он почувствовал усыпляющий эффект лекарств.
Когда он снова проснулся, то не испытал обычного замешательства, но все еще хотел пить. Нетерпеливо заставил мозг выйти из оцепенения. Теперь стало настолько привычным – игнорировать боль в выздоравливающем теле, – что он действительно даже не замечал ее. В какой-то неизвестной точке своей жизни он узнал, что человеческое тело может совершать сверхчеловеческие подвиги, если мозг умеет игнорировать боль. Очевидно, он настолько хорошо выучил урок, что это стало его второй натурой.
Теперь, когда он все дольше бодрствовал, ему не нужно было звать Джей, чтобы узнать, что она в комнате. Он мог слышать ее дыхание, шорох переворачиваемых журнальных страниц, пока она сидела у кровати. Мог ощущать слабый сладкий аромат ее кожи, аромат, который немедленно сообщал о ее присутствии всякий раз, когда она входила в комнату. Потом пришло другое понимание – физическое, которое походило на электрический разряд, покалывающий кожу удовольствием и волнением от ее близости или даже простой мысли о ней.
Стив не целовал ее с того спора неделей раньше, но просто выжидал время. Она расстроена, а он не хотел этого, не хотел подталкивать ее. Возможно, раньше он не был большим призом, но она все еще чувствует что-то к нему, иначе сейчас ее не было бы здесь, и, когда время придет, он обратит это чувство себе на пользу. Она принадлежит ему: мужчина ощущал глубинное, до костей, чувство обладания, которое отвергало все остальное.
Он хотел ее. Сила сексуальной потребности в ней удивляла, учитывая теперешнее физическое состояние, но возбуждение каждый раз, когда она дотрагивалась до него, доказывало, что кое-какие инстинкты сильнее боли. Каждый день боль немного уменьшалась, и каждый день он хотел ее немного больше. Это основное. Всякий раз, когда двух человек влечет друг к другу, стремление спариваться становится подавляющим: это способ природы размножать человеческий род. Напряженное физическое желание и горячие частые любовные ласки укрепляют связь между двумя людьми. Они становятся парой, потому что тогда – в начальную первобытную эпоху человечества – требовалось два человека, чтобы обеспечить уход и заботу беспомощному детенышу. В настоящее время и один родитель весьма успешно может поднять ребенка, и современная медицина позволяет женщине не забеременеть, если она этого не хочет, но древний инстинкт никуда не делся. Половое влечение тоже никуда не делось, как и потребность мужчины заняться любовью со своей женщиной и убедить ее в том, что она принадлежит ему. Человек понимал основу биологической потребности, запрограммированной в генах, но понимание не уменьшало ее власть.
37 
