227 
— Ты собираешься возвращаться домой?
— Джинни, — вздохнул он. — Ты прекрасно знаешь, что нет.
— Тогда не трогай меня, — сказала она и скрестила руки на груди. — Это не правильно, и не жди от меня благодарности, мне важно, что с тобой, но я не дура.
Драко просто смотрел на неё. Наконец, он холодно произнес:
— Неважно, — его плечи опустились. — Это сделало меня дураком, я — дурак, что пришел сюда.
— Драко…
— Забудь об этом, — оборвал он, подходя к окну. Он протянул руку и произнес. — Зовио Всполох.
Через секунду метла уже была в его руке. Он встал на подоконник и через секунду растворился в темноте.
**************
Эрмиона подошла к Гарри, который смотрел в окно. Закат. Солнце, как огромный пламенный шар опускалось за горизонт. В розово — бронзовом свете, Гарри выглядел задумчивым.
— Гарри, — позвала Эрмиона. — Как ты себя чувствуешь?
— Странно, — он посмотрел на неё. — Как будто кто-то в моей голове выключил свет.
— Ты как-то по-другому выглядишь.
— Великолепно, что начинаю напоминать Малфоя?
— Нет, не напоминаешь, ты выглядишь более независимо, чем раньше.
Она знала, что Сириус и Лупин сидят за столом позади их и не слышат разговора, но чувствовала, что они взволнованно смотрят на Гарри. Вдруг Гарри хлопнул себя по лбу:
— Стоп, это сработает, — он встал и посмотрел в окно. — Так красиво, но бессмысленно, — он провел пальцем по подбородку Эрмионы, посмотрев в её глаза. Эрмиона почувствовала, что в животе похолодело, это было приятно, но это пугало её, он смотрел на неё и мог почти читать её мысли, как читал книгу на языке змей.
— Ты хочешь, чтобы я сказал, где он? Не так ли?
Эрмиона не ответила, и Гарри убрал руку:
— Хорошо, я не знаю, где он. Но я могу сказать, что ему не так уж хорошо, я могу сказать, что ему холодно, а также могу сказать, что он думает о… — он странно улыбнулся. — Джинни, но это не столь интересно.
Эрмиона вздрогнула, и Гарри это заметил. Он нахмурился:
— Тебе не приятно это слышать?
Она снова почувствовала холод у себя в животе. Это было тем неприятным чувством, которое она испытывала несколько дней назад. Она чувствовала, что эта вынужденная любовь к Драко проявляется не в её мыслях, а в её теле. Её мышцы непроизвольно сжимались, и это выдавало её, и это было очень странно, как будто в её желудок поместили тяжелый якорь:
— Гарри… ты знаешь…
— Знаю, — перебил он резко. — И ты знаешь, что мы не сможем снять с тебя это проклятье, и я не знаю, что дальше будет с нами.
Эрмиона выглядела пораженной:
— Но ты сказал…
— Я знаю, что я сказал. Но давай смотреть на вещи реально. Я не хочу провести свою жизнь с тем, кто влюблен в кого-то другого. Я заслуживаю нечто большее, да любой заслуживает этого.
— Никто не говорил о твоей жизни, — сказала Эрмиона и тут же пожалела об этом. — Мне жаль, я только… — её глаза распахнулись. — Ты только что снова говорил как Драко…
— А что, тебе это не нравится? — сказал он и подошел к Лупину и Сириусу, сев в кресло и вытянув ноги. «Он сидит, как Драко» — подумала Эрмиона: «Ах» Она пошла за ним, Лупин и Сириус о чем-то перешептывались, затем посмотрела на них.
— Давайте сделаем это, — сказал Гарри.
— Прямо сейчас? — спросил Лупин, смотря в бумаги.
— Почему бы и нет? — категорично заявил Гарри. — Вы сказали, что он в опасности, и он всё ещё там.
Лупин и Сириус обменялись взглядами. Эрмиона знала, о чем они подумали, что Гари ведет себя странно. Эрмиону всё ещё волновало то, что сказал он ей около окна, это было очень неприятно, она помнила, что когда они выпили многосущное зелье, он вел себя также.
— Хорошо, — сказал Сириус. — Мы работаем над второй частью заклинания. Это не очень трудно, Рем? — позвал он Лупина, который, казалось, погрузился в свои мысли.
— О… нет, не очень, — подтвердил Лупин, медленно собирая свои бумаги. Эрмиона заметила, что его руки дрожат, она подумала, что он волнуется за Гарри, и тут же её снова пронзил резкий холод.
Лупин направил палочку на шрам Гарри:
— Хорошо, Бродяга, ты тоже должен быть готов… Imago mо…, — начал он, но остановился. Затем, секунду поколебавшись, он продолжил. — Imago moli…
227 
