489 
— Хорошо, — Драко помедлил и серьезно взглянул на Гарри. — Поттер, я никогда раньше тебя не спрашивал об этом, но…
— Но что?
Драко поколебался и с видом, словно делает шаг в пропасть, спросил:
— Где похоронены твои родители?
Гарри замер и затих. Перед глазами что-то болезненно замельтешило. Наконец он ответил:
— Понятия не имею.
Драко удивился, но вида не показал. Осторожным голосом, словно он передумал продолжать расспросы, он заметил:
— Ну, может, кто-нибудь знает…
Гарри отстраненно кивнул:
— Да. Наверное, кто-нибудь знает…
Почему же никто не упоминал об этом, не показал мне, где это?… Дамблдор, Сириус, Люпин, они никогда… А я? Почему же я никогда не спрашивал их об этом?
— Поттер, — донесся до него резкий голос Драко. — Стой на ногах. Ты в порядке?
— Угу, — перед глазами у Гарри снова все прояснилось, он увидел перед собой с тревогой смотрящего на него Драко. — Сириус уж точно должен знать.
— Ну, или Люпин, — предположил Драко.
— Я, пожалуй, спрошу Сириуса. Все равно мы сегодня вечером собирались с ним поговорить…
— Прекрасно, — Драко изящно пожал плечами. — Я тут просто подумал… Это могло бы помочь… Ну, ты знаешь: могила… Ты можешь почувствовать себя… э… ну, ближе к ним.
— Ближе?
— Временами на них нужно посмотреть… Посмотреть самому, — тихо произнес Драко. — Взглянуть, чтобы понять, что они и вправду существуют…
— Я знаю, что они мертвы, — отрезал Гарри. — Я всегда это знал.
— Понимаю, — кивнул Драко. — Но временами мне кажется, что ты сам не веришь в то, что еще жив.
Гарри опустил глаза. Он снова почувствовал эту отчужденность, что не покидала его в последнее время — от Драко, от себя самого; он словно смотрел на свое тело со стороны — на это худощавое тело в джинсах и свитере… Оно казалось чужим — чьим угодно, только не его собственным.
Шнурок на левом ботинке порвался — когда он успел связать обрывки? Он не помнил.
— Я раньше ходил к Зеркалу Джедан, чтобы взглянуть на родителей, — тихо произнес он. — Я больше не могу этого делать…
На лице Драко промелькнуло недоумение:
— Из-за того, что ты не знаешь, где оно?
— Из-за того, что не хочу смотреть туда. Я боюсь того, что могу увидеть в нем.
* * *
Прыгающие розовые циферки на часах у кровати сообщили Джинни, что сейчас два часа утра. Она лежала, ожидая, когда глаза приспособятся к темноте комнаты. Все тело ломило от боли, но рука, про которую мадам Помфри сказала «сломанная пополам», снова двигалась, да и болела не особо сильно.
Совсем недавно в комнате было полно народа. Она помнила, как мадам Помфри выставила за дверь команду Гриффиндора, как Гарри положил руку Рону на плечо — у бедного брата был совершенно убитый вид… Джинни бы даже расчувствовалась, не находись она в это время под Противоболевым заклятьем. Потом приходил Чарли, посидел у кровати, держа ее за руку — он принес на себе снега, снежинки падали ей на руку и таяли. Вроде в это время в комнате были и другие люди… — но она запомнила только Чарли.
— Что случилось? — спросил он. — Что там с ней произошло?
— Мы не знаем, — ответил ему другой голос, — уже несколько лет с метел никто не падал… Не считая Гарри Поттера, сорвавшегося на третьем курсе.
— Но тогда были дементоры. Джинни прекрасно летает, она всегда прекрасно летала. Она не могла просто потерять управление…
— Метла проверяется на предмет наложенных проклятий и заклятий, профессор Уизли. Пожалуйста, перестаньте себя накручивать.
— Она — моя сестра, — сдавленно произнес Чарли, и что-то в его голосе вызвало вдруг у Джинни воспоминания о раннем детстве, когда Чарли был ее самым любимым братом. Она вспомнила, как он приезжал из Хогвартса на Рождество, вбегал в комнату в своей черной школьной мантии, подбрасывал ее в воздух и качал, пока она не начинала хохотать во весь голос. Чарли был ее любимцем, а потом все немного изменилось, и теперь Рон ей был гораздо ближе. Собственно, иначе и быть не могло — после проведенного вместе лета.
— Моя единственная сестра, — подчеркнул Чарли.
— Да, я знаю, что она ваша сестра. Мы все ее очень любим, мы узнаем, что случилось… Вам надо отдохнуть.
489 
