ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  45  

— Где мой Исаак?

— Мне очень жаль, Мадам, но Исаак обслуживает другие столики сегодня.

— Я привыкла к Исааку! Без него ужин — это всего лишь прием пищи.

— Он неделю работает в главном зале, Мадам.

— Его бросили толпе? Но почему? Он опозорился и заслужил наказание?

— Нет, Мадам. Он проиграл пари.

— Проиграл? Пари? Объяснитесь, сударь!

— Очень неохотно, Мадам. Официанты в кухне играли в «двадцать одно»…

— На деньги?

— Oui, Мадам. Исаак полностью проигрался — вот этому новичку. Тогда он поставил на кон вас.

— Меня?

— Oui, Мадам. На одну неделю. И снова проиграл. Поэтому Исаак в большом зале, а вас заполучил новый официант.

— Возмутительно!

— Но это комплимент, Мадам.

— Комплимент? Каким образом?

— Всем известна ваша благородная щедрость.

— Она не будет известна этому новому субъекту.

— Безусловно, Мадам, как вам будет угодно. Вы, однако, убедитесь, что он услужлив и почтителен без меры. А теперь, могу ли я piquer[44] вкус Мадам с tour de force[45] только сегодня сотворенным нашим выдающимся шеф-поваром?

— Что это?

— Queue de Kangourou aux Olives Noires.

— Как?

— Тушеный хвост кенгуру с маслинами. Оливковое масло. Коньяк. Белое вино. Бульон. Приправы: лавровый лист, тмин, петрушка, апельсиновая корка, обилие тертого чеснока и черных маслин без косточек. Обливается коньяком и поджигается — чтобы выжечь избыток жира и усилить аромат кушанья. Великолепнее блюдо, удивительное в своем роде.

— Боже мой! Нам необходимо это попробовать!

— Вы не пожалеете, Мадам, и вам это подадут первой. Если вы одобрите и оцените кушанье, оно будет почтено вашим именем.

Метрдотель поклонился, обернулся к двери и щелкнул пальцами. Возник услужливый и почтительный без меры. Мадам подумала, что вид у него отменно изящный и утонченный.

— Освободи место под Queue de Kangourou, — приказал метрдотель.

Новый официант, выигравший Мадам, поклоном выразил ей свои извинения, встал бок о бок с ней и очистил центр стола быстрыми точными движениями. Он подготовил ровно столько места, чтобы поместилось ее тело, которое он подхватил, распростер на столе и подверг отменно изящному и утонченному изнасилованию с торца, одновременно услужливо и почтительно без меры наполняя бокалы оцепеневших гостей.

* * *

На треке в Овечьем Логе проходили гонки старинного городского транспорта, и стартовые площадки пестрели троллейбусами, автобусами, трамваями; там были даже прекрасно восстановленные угольные и рудничные вагонетки Союза горных рабочих. Украшали место старта и сотни зрительниц — их притягивали гонки и смерть. Этих женщин роднила манера одеваться — jpour le sport[46] и общее для всех выражение лица — типа «а пошло оно все к черту».

Она сидела на бочке из-под горючего между стартовыми площадками «Мэдисон — Четвертая Авеню» и «Этуаль-Плас Блан-Бастилия», уделяя поровну внимание и время командам Гили и Парижа — те и другие все время сновали мимо нее, обмениваясь запчастями и советами. Все они были чем-то схожи — на всех измаранные tuta, из кармана сзади торчит любимый инструмент, по которому единственно и можно было их различать: разводной ключ, торцевой ключ, кувалда, пассатижи, штангенциркуль и даже домкрат. Старшие механики инструментов не носили — они были выше этого. Tuta водителей сверкали безупречной белизной.

Ее позабавил один из ребят, у которого здоровенный ломик оттягивал задний карман. Этот, с ломиком, столько времени толкался на обеих площадках, что она никак не могла угадать, он из Гили или Парижа; здоровенный крепкий парень, но лицо гладкое — еще молодой. Он забавлял ее тем, что, проходя мимо, не говорил ей «Tres jolie[47]» или «Привет, крошка, куколка». Вместо приветствия он врезал своим ломиком по бочке, которая отвечала мощным басовым гудением, — у нее прямо мурашки по спине бежали.

Объявили старт. Машины заняли места на треке. Гонщики и их помощники (теперь на всех была традиционная форма водителей и кондукторов) выстроились перед машинами. Раздался выстрел. Водители и кондукторы ринулись к своим трамваям, вскарабкались на сиденья, тронулись с места в яростном дребезге звонков, сопровождаемые азартными воплями и свистом членов команд и болельщиц.

Вдруг бочка загудела, мурашки побежали — ах, вот и он, с ломиком в руках, молча улыбается ей. Она улыбнулась в ответ.


  45